По расчетам Анвара, через полчаса должно было показаться село, расположенное посреди ущелья, на довольно широкой равнине. Все вокруг было спокойно— но, как ни странно, это спокойствие все больше и больше тревожило его. Если в самом деле сунулись в эти края басмачи, то где же они сейчас?! Где скрываются? Какими тайными тропами крадутся? Что замышляют? И может быть, именно в это самое время уже напали на безвинных людей и жестоко их мучают?
— Быстрее, друзья!—едва сдерживая волнение, ВЫМОЛВИЛ ОН.
Коня пошли резвее, и громче зацокали их копыта. В этом месте вода Кофруна прямо-таки кипела, словно негодуя на стиснувшие ее скалы. С яростной силой поднимала она со дна камни, сталкивала их друг с другом, и сильный резкий звук прорывался тогда сквозь немолчный шум реки. Натянув поводья, испуганно косились на бурную мутную воду и вздрагивали кони. Одинокий орел парил над ближайшей вершиной. То опускаясь вниз, то одним движением прямых мощных крыльев взмывая в небеса и становясь в бездонной высоте едва заметным камешком, он полновластно царил над миром заснеженных скал, глубоких ущелий и стремительных рек. Далеко впереди собирались тучи и наливались грозовой лиловой чернотой. И хотя беззаботно и ярко светило солнце, все ощутимей пахло дождем.
Едва забрезжил рассвет, волчица вышла из пещеры.
Три голодных волчонка остались в логове, и она мечтала об удачной охоте. Хотя бы несколько сурков ей попались... Она словно бы почувствовала на языке живительный вкус мяса, свежий запах крови и сглотнула слюну.
Четыре дня не было во рту ни крошки — ни у нее, ни у детенышей. Но не о себе была главная ее забота— о волчатах, которых, оставшись теперь одна, она должна вырастить. О, скорей бы они повзрослели! Скорей бы стали такими же бесстрашными и сильными, каким был их отец! Чтобы можно было бок о бок с ними отправиться в ночной набег, одним сильным прыжком сбить глупую корову, в худшем случае... козу, растерзать ее и, опьянев от сладкого запаха крови, плотно набить утробу. И чтобы не было от них ни днем ни ночью покоя людям, живущим В ЭТОМ дивном ущелье; и при мысли о беспощадной стае овладевала бы ими дрожь. И конечно же, мстили бы пастухам, пулей которых сражен наповал за этими высокими горами отец ее детей.
Волчица торопилась, выбирая дорогу меж столетних арчовых деревьев. Минуло четыре дня с тех пор, как, с величайшим трудом перетащив волчат на эту сторону горы, она спрятала их в затхлой пещере. Бедные сосунки! Теперь ей одной надо заботиться о них — одной, без верного ее спутника и друга.
С разорванным то ли собакой, то ли волком ухом, осенью прошлого года он появился в их стае, в жестокой схватке одолел вожака и увел за собой волчицу. Почти три месяца совершали они набеги на стада овец и коз—неуловимые и оттого приводящие в бешенство пастухов. Свирепый — так назвала его волчица после кровавой битвы с вожаком стаи — был много повидавшим, умным и дерзким волком. Дважды подряд он никогда не охотился на одном и том же пастбище. И горе пастуху, оплакавшему растерзанных овец, но десять дней спустя успокоившемуся и потерявшему бдительность! Вновь нападал на его стадо Свирепый; словно божья кара, вдруг нападал он, а вслед за ним на кровавый пир поспевала волчица. И пока не появлялись пастухи со своими трусливыми собаками — великое побоище, страшный суд устраивали на пастбище или в кошаре Свирепый и его подруга. И в самый последний, пронзительный и тревожный миг, когда опасность подступала совсем близко, стремглав уносились прочь, спасались и благодарили создателя за то, что дал им не знающее усталости сердце и крепкие ноги. Позади оставались яростный крик пастухов, лай собак, звук выстрела и острый запах пороха. Только пуля, просвистев, могла перегнать их.
Иногда на пути им попадалась заблудившаяся корова или кобыла с жеребенком. Тогда Свирепый и волчица затевали с ними жестокую игру и, вдоволь натешившись, убивали и насыщались их свежей плотью. И, отяжелевшие от обильной пищи, не спеша уходили к своему жилью.
Великим волком был ее спутник и отец ее детей, и, сознавая это, рядом с ним волчица чувствовала себя спокойней и уверенней. Прекрасное было время! Но недолго продолжалось оно. Проклятье небес обрушилось на них, словно карая за ненасытную жестокость,
и счастье отвернулось: беспощадная пуля настигла Свирепого...
Какому разуму под силу понять дела мира!
Когда она ощенилась и больше месяца почти не выходила из логова, Свирепый охотился в одиночку, и они не знали нужды. Он мог притащить тушу зарезанного им козла или барана; приносил в зубах зайца или отрыгивал куски красного, еще кровоточащего мяса. Это были, наверное, лучшие дни ее жизни, изобильно полные неведомыми ранее ей ощущениями материнства и покоя. И выражая свою признательность Свирепому, она нежно повизгивала и тыкалась носом в белую отметину на его сильной шее.
Все погубила их первая после появления на свет волчат охота.
Свирепый выбрал стадо, в котором они славно порезвились несколько месяцев назад, прикончив двух жирных, с большими курдюками овец, и которое охраняли один пастух и три собаки. Да, это была хорошая охота. Отчаянно вопил пастух, надсаживая глотки, лаяли собаки, но волки целыми и невредимыми поднимались на склон высокой, густо заросшей арчой горы, где находилась их большая теплая пещера.
Но в тот день, видно, небеса покарали Свирепого!
И вместе с ним — волчицу...
На просторном лугу, кое-где поросшем низким кустарником, безмятежно паслись овцы. Из-за большого, наполовину вросшего в землю валуна на холме Свирепый внимательно оглядывал стадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61