Отдых, несомненно, пойдет вам на пользу.
— Матч вот-вот начнется,— вмешался я в разговор.— У вас есть полтора часа, а то и больше.
— Согласны? — спросила Чедна.
Девушка растерянно взглянула на Нино. Он опустил голову, затем поднял взгляд, и в его глазах я прочел одобрение. «Да он ее любит! — промелькнула у меня мысль.— Какого же черта он ее бил?»
— Давайте проводим Юлиану,— предложил Штраус Чедне и, обращаясь к Джордже, сказал: — Надеюсь, вы победите венгров!
— Так же как мой «фиат» победил ваш «мерседес»! — усмехнулся тот в ответ.
— Я сию же минуту вернусь и буду болеть за Югославию,— объявил немец.
— Присоединяйтесь к нам в малой гостиной. Будем попивать кофеек и болеть,— сказал я.
— Закажите мне этот ваш рислинг,— крикнул от дверей Штраус.— По-моему, он ничуть не хуже рейнского.
Я смотрел, как Юлиана и Чедна, обнявшись, идут к выходу, а немец широко распахивает перед ними двери. Появился официант.
— Приготовьте счет. И добавите то, что мы закажем во время матча.
— Вы, конечно, перейдете в малую гостиную? — спросил официант.— Мы поставили там цветной телевизор.
— Я останусь смотреть матч здесь,— сказал Нино.— Мне нравится, когда много народу и все шумят...
— А я своим эмоциям воли не даю,— заявил я и мысленно настроился на предстоящий матч с нашими вечными соперниками, который наверняка доставит мне удовольствие, независимо от исхода. Такова жизнь, не так ли?!
Я взглянул на часы: ровно 16.00.
Чедна и Штраус отсутствовали не больше десяти минут.
— Представьте,— разговорился Штраус, когда они вернулись,— Розмари так крепко заснула, что нам пришлось минуты три стучать, прежде чем она услышала. От сна она так раскраснелась...
— Как румяное яблочко,—добавила Чедна.
— Розмари позаботится о Юлиане,— продолжал Штраус,— бедняжке совсем плохо...—Затем, меняя тему, поинтересовался:— Какой счет? — И уселся перед телевизором.
— Пока, на наше счастье, по нулям.— Джордже был настроен пессимистически.
И тут нам забили гол. Ах, этот непревзойденный Пушкаш! Словно снежная лавина обрушилась с горы... Во время перерыва Штраус яошел узнать, как продви-ается ремонт «мерседеса». В дверях появился Нино.
— Плохи наши дела,— сказал он.— Пойду взгляну, как там Юлиана.— И исчез.
Пришел официант. Джордже заказал два кофе, Чедна— виски.
— Ого! — Я прищелкнул языком.
— Разве мы не завоевали равноправие? — осведомилась Чедна.
Тут я заметил в дверях человека в синем комбинезоне, гого с бензоколонки.
— Если вы ищете своего приятеля, то он спит в машине,— не без иронии сообщил я ему.
Человек в синем комбинезоне смерил меня взглядом. — Спасибо. Я в самом деле кое-кого ищу, но не таких приятелей! — бросил он и прикрыл за собой дверь.
— Пойду-ка подышу,— сказал я, вставая.
За день солнце здорово прогрело воздух. Перед мотелем скопилось множество легковых автомобилей, автобусов, грузовиков — матч был хорошим предлогом, чтобы передохнуть и дождаться вечерней прохлады. Человек в синем комбинезоне стоял у бензоколонки. Я хотел было подойти к рефрижератору, но потом решил, что не стоит тревожить Ромео — пусть отдыхает,— и вернулся в гостиную.
Появился официант, он вес две чашечки кофе и виски. «Быстрая работа!» — подумал я. Пока он расставлял это на столике, пришла Розмари. На ней был джемпер, который я утром видел на Юлиане. Такие красивые джемперы умеют вязать только наши златиборские крестьянки, мастерицы-самоучки. Розмари в нем была похожа на свежую румяную селяночку, этакую пастушку с цветущих лугов, источающую аромат тимьяна. «Кокетливая девица,— отметил я про себя. Утром она была в легкой блузке, лишь подчеркивающей прелесть девичьей фигурки.— Интересно, что она наденет на прощанье?» — подумал я.
— Wo ist mein Vater?—спросила она Чедну и, получив ответ, сказала, что поищет его.
Чедна предложила поделиться с ней виски. Секунду поколебавшись, Розмари со вздохом села за столик. Венгры вели в счете, и Джордже грыз ногти, переживая. А я тем временем с любопытством разглядывал немногочисленных болельщиков, которые громко возмущались плохой игрой наших футболистов. Это были, очевидно, посети гели, к которым дирекция мотеля относилась с особым почтением,— разное начальство, торговые агенты; так, во всяком случае, определил я на глаз род их занятий.
Розмари отпила глоток виски, снова вздохнула, встала и направилась к двери. Я покинул комнату вслед за ней. Девушка вышла на улицу, а я свернул в ресторан и заказал у стойки двойной коньяк. В конце концов, я тоже не пень, и мне, как истинному патриоту, тяжело видеть, как проигрывают наши ребята!
Одним глотком осушив рюмку, я повторил заказ.
— Не много ли будет? —спросила буфетчица, средних лет женщина, типичная славонка, невысокая толстуха с широким лицом и добродушной улыбкой.
— Не беспокойтесь, хозяйка!
«А теперь пусть венгры выигрывают!..» — подумалось мне, когда был выпит и этот коньяк. Ко мне подходила Розмари, раскрасневшаяся словно маков цвет. «Солнце творит чудеса,— сказал я себе,—бутоны распускаются!» Девушка схватила меня за руку, впившись ногтями, потащила от стойки. Я услышал шепот:
— Romeo ist...— Она замолчала. В ее глазах стоял ужас, когда она произнесла:—...tot...
— Что ты говоришь? — спросил я и повторил на немецком:—Was sagst du?
— Er ist tot.—Розмари не отводила от меня взгляда. В голосе звучало раздражение.
Я машинально пощупал ей лоб: не бредит ли. Она нервно усмехнулась, лицо вдруг исказилось, сделалось некрасивым и старым.
— Sincl Sie verriickt?—спросила она, не скрывая отвращения.
— Дура! — не сдержался я, уже понимая, что произошло что-то серьезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33