Вместе с Джордже он склонился над документами. Наступила тишина. «Боже мой!» — прошептал следователь. Джордже взял паспорт и прочитал по слогам:
— Adolf Strauss, с двумя «s» на конце!
Затем, раскрыв второй паспорт, так же по слогам прочитал:
— Rozmari Strauch, «ch» на конце!
— Отец и дочь! — вздохнул Сенечич.— Черт бы их побрал!
— В таком случае ссора между ними приобретает иной смысл! — сказал Джордже.
Я же подумал о Чедне, которой ее женское чутье подсказало, в каких «родственных» отношениях состоят отец Штраус и дочь Штраух!
Наверное, Джордже прочитал мои мысли, потому что спросил:
— Это твоя идея насчет паспортов?
— Чедна шепнула.
— Как она объясняет ссору между «отцом» и «дочерью»?
— По-моему, так же как и мы. Впрочем, Штраус в соседней комнате, можно позвать его и самого спросить.
— Разумеется,— согласился Сенечич.— Надо же проморгать такое! Очень благодарен вам за помощь... Ах, да,— вспомнил он,— а вы разговаривали с Веселицей?
— А вы? — поинтересовался я.
— Нет. Убийство девушки нарушило очередность в допросе.
— Я с ним беседовал, когда она была жива. Здесь все как будто ясно. Юлиана сделала в Белграде аборт. Молодые люди остались без денег, и им пришлось на попутках добираться до Загреба. Майор Врзич, очевидно, рассказал вам о нашем путешествии от Белграда до Новской?
Сенечич кивнул.
— Когда у мотеля Юлиана вышла из машины, ей стало плохо. Веселица хлопал ее по щекам, чтобы, по его словам, привести девушку в чувство. Затем, воспользовавшись любезностью господина Штрауса, она отправилась отдыхать в номер.
— Кто провожал ее до комнаты?
— Чедна и Штраус.
— Больше никто?
— Никто, насколько мне известно. Да, Чедна мне рассказала, что им потребовалось несколько минут, чтобы разбудить Розмари. Она спала крепко, как младенец!
— М-да,— буркнул Сенечич.
— Лучше пусть Чедна сама вам об этом расскажет.
— Спасибо за совет!
— Должен вам сообщить еще одну деталь. Веселица ходил напомнить Юлиане про лекарство. Она откликнулась из комнаты, но дверь ему не открыла...
— Хочешь сказать, быть может, и открыла? — задал вопрос Джордже.
— Я ничего не хочу сказать,— возразил я сердито.— Говорю то, что услышал от Веселицы.
— Боюсь, нам придется заночевать в мотеле,— заметил Сенечич.— Должны сообщить результаты вскрытия из местной больницы. К тому же есть вещи, которые требуют более детального изучения.— Он встал, открыл дверь и, подозвав милиционера, сказал: — Пригласи сюда кого-нибудь из администрации.
— Я бы хотел получить номер Штраусов,— попросил я, когда милиционер ушел.—Думаю, они не захотят ночевать в комнате, где произошло убийство.
— А ты любишь общаться с привидениями,— поддел меня Джордже.
— Не возражаю,— сказал Сенечич.— Однако берегитесь духов!
— Оставим шутки. Дух убийцы постоянно с нами,— заметил я,— но я его не боюсь.
— Если убийца еще здесь,— уточнил Джордже. Вошел официант:
— Вы меня звали?
— Скажите,— обратился к нему Сенечич,— у вас есть свободные комнаты?
— Кое-что осталось,— услужливо ответил официант.
— Нам нужно...— Следователь замолчал и пристально взглянул на него.— Как ваше имя?
— Антон... Антон Врабец.
— Я вас не знаю. Давно вы в мотеле?
— Еще и месяца нет!
— Сегодня вы работали целый день?
— Нет, моя смена с двух часов дня до полуночи.
— Полагаю, вы сможете нам помочь. Если вы что-нибудь заметили...
— Разумеется, господин следователь. Я в вашем распоряжении. Сколько комнат желаете?
— Четыре номера для наших гостей.— Сенечич усмехнулся.— Штрауса с дочерью переведите в другую комна ту. Понимаете? Неудобно оставлять их там, где... ну, словом, вы понимаете. В номер Штрауса поселите Равни-ка,— он указал на меня.— Еще в одной комнате разместят ся майор Врзич с женой, и нужен номер для Прпича.
— Он тоже останется в мотеле? — осведомился официант.
— Да. Если можно, оставьте три номера для моих людей.
— У управляющего сегодня выходной, я его заменяю. Надеюсь, вы останетесь довольны. Во всяком случае, будет сделано все необходимое... Пойду распоряжусь, чтобы поменяли постельное белье и полотенца.
— Спасибо, товарищ Врабец. И сообщите, если подметите что-нибудь интересное.
— Непременно, господин Сенечич. — Поклонившись, Врабец пошел к выходу.
В это время вновь зазвонил телефон. Следователь поднял трубку, пробормотал: «Да, это я» — и дождался, пока официант выйдет из комнаты. Я тоже было напра вился к двери, но слова, произнесенные Сенечичем, заставили меня остановиться.
— Интерпол... Думаешь?.. Через полчаса или час... Думаешь? Я жду с минуты на минуту...
Я покинул кабинет, пребывая в уверенности, что сообщил следствию драгоценнейшие сведения, а сам остался ни с чем. Но меня утешала мысль, что даже самый слабый бегун, если не сойдет с дистанции, добежит до финиша.
В сопровождении милиционера я вернулся в гостиную. Штраус, Розмари и Чедна по-прежнему сидели вместе Исполненное важности лицо немца было таким же багро вым, только теперь это объяснялось выпитым виски. Розмари благодаря заботам Чедны посвежела и повеселе ла. Впрочем, известно, жизненные трагедии оставляют на детях не столь глубокий след, как на отцах.
— Похоже, придется здесь ночевать,— сообщил я присаживаясь к их столику.
— Да, господин Сенечич сказал мне,— подтвердил немец.— Я попросил, чтобы нам с дочерью дали другую комнату. Сами понимаете... К тому же в автосервисе сказали, чтобы я не рассчитывал сегодня на мой «мерсе дес».
— Полагаю, это главное, что вынуждает вас остаться на ночь в мотеле.
— Да! Хотя и события, свидетелями которых мы невольно стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33