Зимы были суровые, корма приходилось завозить издалека — даже с целинных краев. При таких условиях иной работник вообще ничего мог заработать и к концу месяца клянчил у жены на табачок — из тех денег, что получала она от государства как пособие за многодетность. Невесело шутили при « этом: «Рожай, жена, пока можешь. Выручай —от совхоза толку мало, вся надежда на сельсовет». И женщины не подводили: в семьях было по семь, по восемь детей.. По сравнению с другими трое молодых неженатых жиги-тов зарабатывали все же неплохо.
А снег валил и валил — рыхлыми, крупными хлопьями И непохоже было, что небо может проясниться вскоре Стало ясно: если снегопад продлится еще хотя бы сутки, то джута не миновать.
Возле клуба крутилась одна беспечная детвора, взрослых не было. Над входом горела тусклая лампа вокруг которой густо роились снежинки. Чуть в стороне от света и выше чернела непроглядная тьма Те из мальчишек, что не смогли добыть пятачка на кино, барахтались в сугробу дверей клуба и, словно развеселившиеся щенята, запрокидывали головы и хватали ртом летящие пушинки снега
Когда Нуржан вошел в клуб, два приятеля его уж сидели на скамье, крикнули ему издали: «Проходи! Билеты уже взяли!» В зале взрослых было совсем мало: только Жанузак да Кайыр-уста сидели в сторонке, завернувшись в овчинные тулупы. Но эти не пропускали ни одной картины. Впереди, под самой сценой, кипели пацаны, подбрасывали шапки, запихивали друг другу за шиворот снежки Эй, шакалята, потише вы! — шумнул на них Жанузак, но те и внимания не обратили на него.
В холодный клуб ввалилось облако морозного воздуха, и вошли три девушки. То были молоденькие учительницы, направленные в аул после окончания института. Они отрабатывали уже второй год и, разумеется, были постарше троих жигитов, которые во все глаза уставились на них Не одарив вниманием парней, учительницы стряхнули снег с пуховых шалей, горделиво помедлили у входа и потом заняли места перед молодыми людьми. , — Как поживаете, старшенькие? — наклонился к ним Аманжан.
- А здоров ли младшенький? - насмешливо протянула одна из девушек, та, что была постройнее и повыше своих подруг.
На этом разговор оборвался, началось кино, и восемь взрослых да с десяток мальчишек уставились на экран, где раскручивался индийский фильм. В оконном стекле, затянутом инеем, кто-то снаружи продул круглую ды рочку — засверкал в ней черный глаз. Дело обычное - мальчишки, которым не удалось выклянчить денег у родителей, смотрели кино с улицы, через окно. Так бывало и зимой, и летом. Когда-то и трое жигитов прибегали к подобному способу Аманжан, раззадорившись, прикрыл шапкой дырочку в окне, и Нуржан немедленно его изругал*
— Оставь! Не стыдно? Сам же был таким. Аманжан тогда наклонился вперед и дерзко ткнул
пальцем в спину той, высоконькой, что отвечала на его приветствие.
— Оу, наставницы и воспитательницы! — произнес он с деланным смирением.— Дайте своему ученику пять копеек! Неужели вам не жалко его?
Учительницы не шелохнулись, не то не желая, не то опасаясь отвечать этому своенравному жигиту...
А за стенами сельского клуба, где шел индийский фильм, бесшумно продолжался снегопад, какого не бывало в этих краях за последние шестьдесят лет
* * *
В эту ночь Нуржан долго не мог уснуть. Отлежал себе все бока, не выдержал, встал и, набросив полушубок, вышел из дома И увидел, что снег наконец-то перестал сыпать. Еще не веря этому и подумав, что, может быть, он ошибся в темноте, Нуржан поднял голову, но на запрокинутое лицо не упало ни одной снежинки. Обрадовавшись, парень пробормотал: «Опомнилась погодка-то» словно старик, разговаривающий сам с собой. Вернувшись в дом, он снова лег в постель, но заснуть так и не смог В голову лезло всякое. Из горницы доносилось спокойное посапыванье спящих матери и сестры. И ника ких других звуков. Полная тишина, глубокая ночь. Только дрема коснулась его затяжелевших век, как тихо скрипнула дверь и в дом вошла девушка в белоснежной одежде. В комнате стало светло как днем. Глаза у девушки, прислонившейся спиною к косяку, светились, словно язычки пламени горящих свечей. Совершенно необъясг нимо для себя Нуржан не удивился и не испугался. Не мог он сказать и себе точно, явь перед ним или сон. Шевельнуть даже пальцем был не в силах, лежал будто связанный, и язык точно сковало во рту — не выговорить ни слова. Крупный пот выступил на его лбу. Он знал, что не спит и не видит все это во сне: вот белая девушка стоит перед ним, а вот слышно и похрапыванье матери, которая спит в соседней комнате Но кто это и откуда она — сияющая в своем белом одеянии? Сердце у него заколотилось и подскочило к горлу — внезапная догадка осенила его. Да это же Снежная девушка! Та, о которой шепчутся по всем углам в ауле. «Она пришла, а я лежу перед нею,— подумал он,— у нее глаза горят, как свечи, а я двинуться с места не могу. Позор! Ведь подумают, что я испугался. Какой стыд! Осрамился-то как!» И вдруг она шепотом: «Нуржан! Нур-жа-ан! Уходи отсюда. Совсем уходи из этого аула. Тебе будет плохо здесь. Ты не будешь счастлив и свободен. Уходи. Хочешь, пойдем со мною... Да, со мною». Но он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. О, так осрамиться!.. Наконец он с трудом перевел дыхание, отер ладонью пот со лба. Вокруг была ночь, темень. Уже с улицы доносился голос Снежной девушки. И слышимое было невнятно: не то звучала песня, полная жалобы и печали, не то плакала и стенала ночная гостья, покинув дом Нуржана.
* * *
Белый-белый снег кругом, белоснежный простор, мертвый, красивый мир, пронизанный лютым холодом, каменные глыбы на перевалах, мохнатые от изморози, гребенчатые острия отрогов, бегущих куда-то вдаль, словно в застывшей погоне друг за другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36