Но наконец жена Кайдоса вернулась на постель. Жандос подождал немного и пошевелился. Вдруг что-то мягкое навалилось на него, он вздрогнул, но не издал ни одного звука. Жандос подумал, что на этот раз ему легко не отделаться, он попал в руки врага. Но почему-то напавший прижимал его к полу без особой силы. Жандос рискнул освободиться от тяжести врага. К его удивлению, тот покорно соскользнул с его плеч. Это была просто большая шуба. Сначала Жандос чуть не рассмеялся от облегчения, потом разозлился на себя за трусость и стал продвигаться к люльке.
Кровать вдруг снова заскрипела, и женщина что-то пробормотала во сне. Жандос затаил дыхание. Мужчина вдруг перестал храпеть и со стоном повернулся на другой бок. Опять мальчик замер от страха. Потом ему пришл© в голову, что это ведь юрта Кайдоса, отнятая врагом, и он знает в ней все до мельчайших подробностей. Эта догадка придала ему уверенности. Он быстро развязал люльку, взял спящих детей под мышки и направился к двери. Жена Кайдоса и мужчина спали. Жандос открыл дверь и выскользнул наружу. Сторожа спали. Жандосу показалось, что один из них как будто пошевелился. Он нырнул в непроглядную темень, на минуту остановился, сунул двух младенцев за пазуху, прикрыл их полами и двинулся в сторону рыдающей верблюдицы.
Многвчисленные воины джунгаров как будто вымерли. Ненастье загнало их в теплые юрты. Да и какой человек станет бродить по степи в такую лютую погоду? Воющий ветер по-прежнему доносил плач верблюдицы, и Жанд©с упорно бежал на этот звук с двумя племянниками за пазухой. В скорбном стоне животного ему слышался плач всех матерей, которые потеряли своих детей. Чутье подсказывало Жандосу, что он спасется, если найдет в этой кромешной тьме верблюдицу. Он бежал, иногда оглядываясь,— не гонятся ли за ним враги. Он бежал и молился не аллаху, а своей матери Айпаре, веря в ее поддержку.
Правду говорят, что если долго преследовать трусливого, то он, отчаявшись, может превратиться в батыра. Скажи Жандосу в этот момент, что впереди дракон, он не задумываясь кинулся бы и на дракона. За эти несколько дней он столько перенес тягот и бед, что и взрослому такое не под силу. Он как будто состарился вдруг, и в сердце его вошла мудрость всех поколений казахов. Или просто опасность пробудила в нем звериное чутье?
Младенцы вдруг проснулись и заплакали. Это обеспокоило его. Кроме того, сильный ветер пронизывал грудь и не давал идти вперед. Лицо у него было мокрое, то ли от слез, то ли от дождя. Он вспотел и сразу же замерз. К счастью, рыдания верблюдицы не прекращались, они вели Жандоса в темноте...
Не измерить всю жестокость и всю доброту, которую подарила дикая природа человеку. Жандос ощущал в себе эту доброту некой таинственной могучей силой и думал, что она перешла к нему от матери Айпары. Возможно, природа смягчится к своему сыну, ведь он ее сын, и уймет ненастье. Ведь он только что вчера играл и баловался, был беспечен, как и полагается ребенку, а сегодня на него навалилось столько бед.
Бокенши и Борсак ревели криком, их голоса смешивались с мучительным стоном верблюдицы и уносились ветром...
Мать Айпара в эту ночь не сомкнула глаз.
7
Жандос подумал, что легче тащить на себе два корд-жуна камней, чем нести близнецов. Пусть они еще совсем крохи, но живые существа, все время пинаются и плачут. Как прежде он рад был непогоде, так теперь проклинал ее. Он просил аллаха, чтобы дождь перестал. Но тот оставался глух к его просьбе. Наоборот, ветер еще больше усилился.
Жандос очень устал и еле плелся со своей беспокойной ношей. Верблюдица зарыдала где-то совсем поблизости, но отыскать ее сразу в непроглядной тьме было нелегко. После долгих блужданий он заметил, наконец, животное. Видимо, это была та самая верблюдица, которая потеряла своего верблюжонка. Жандос погладил ее шею, она принюхалась к нему и тихонько застонала. Он пощупал вымя, которое набухло и готово было лопнуть. Верблюдица не шелохнулась. «Бедная, как мне тебя жалко»,— подумал Жандос. Он положил детей с подветренной стороны и подоил верблюдицу, чтобы облегчить ее муки. «Шек»,— сказал он, и верблюдица опустилась на колени. Только повернула голову и стала принюхиваться к младенцам. Он решил немного отдохнуть, прислонившись к теплому боку животного, но потом подумал, что джунгары близко и надо ему поскорее уходить.
Он отвязал корджун со своего пояса и положил в два его отделения близнецов. Потом отрезал немного шерсти с груди верблюдицы и прикрыл ею младенцев. Сам все время бормотал: «Чтоб все наши беды пали на головы проклятых джунгаров». Верблюдица, потерявшая своего верблюжонка, наверное, чувствовала, что ее горестная судьба и судьба этих бездомных детей одинакова. Поэтому, едва Жандос прошептал «чу, чу, животное», она легко поднялась на ноги и понеслась в степь.
Он знал, что ветры в этих краях осенью дуют обычно со стороны Мекки. Поэтому, если держаться так, чтобы все время дуло слева, то можно напрямик выйти к своему кочевью. Обдумав свой путь, Жандос решил, что не заблудится, и смело поехал вперед. Плавное движение верблюдицы укачало детей, они перестали плакать и задремали. Ветер как будто стал потише, но впереди была еще такая долгая дорога, неизвестно, сколько дней и ночей придется пробыть в пути, что Жандос не радовался. К рассвету ветер совсем стих, но долго еще пасмурное небо сеяло мелким дождем.
Рассвело настолько, что уже можно было различить отдельные холмы. Стали попадаться растения сасыр, которые не были для Жандоса в диковину. Он не раз собирал его желтые цветки. Недолговечна жизнь этого растения, в июле оно уже вянет и высыхает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51