— перебила женщина, размахивая руками.
Тас, который чувствовал себя и униженным, и обиженным, отступил в сторону, но теперь его схватил за рукав милиционер.
— Пройдите оба в комнату милиции.
— Жигит не виноват,— вмешался дежурный гостиницы.— Я все видел, единственный свидетель — это я. А уж я-то, доживший до возраста пророка, не могу соврать.
— Эй, старый хрыч, борода есть и у козла, не торгуй ею где попало! — сказала женщина.
— О непутевая, зачем ты позоришь невинного парня? — возмутился старик.— Ведь он пошел помочь, когда ты лежала у дома и скулила. Кто в Актау не знает тебя? Снуешь как змея, обиваешь пороги ресторанов.
— Пишите, товарищ милиционер! — рявкнула женщина, сверля несчастного старика своими красными пьяными глазами.— Он оскорбил мою личность. И сам он несколько раз пытался опозорить меня. Только не на такую напал.
— Астагифир алла! * — простонал старик, хватаясь за сердце. Потом ударил женщину по лицу.— Блудница! Блудница! Сгинь, нечистое отродье!
1 Астагифир алла! — возглас недоумения, возмущения.
— Перестаньте, аксакал! Не распускайте руки в рабочее время,— сказал милиционер.
— Запри и этого вместе с ним! — бесновалась жен-
щина, уперев руки в бока. Пощечину старика она как-то не приняла во внимание, словно мимо пролетела надоедливая муха.
— Гражданин, как ваша фамилия? — спросил милиционер у Таса, который стоял словно во сне.
— Она ведь сказала, что знает меня, спросите у нее,— заупрямился тот.
— Если и сказал свое имя, все равно соврал,— даже глазом не моргнув, отозвалась женщина.
— Меня зовут Тас, фамилия Тасболатов.
— Ложь! — закричала женщина.— Таких имен не бывает.
— Не будет же он менять свое имя, которым назвал его отец! — с возмущением подключился к разговору аксакал, но милиционер сказал ему:
— Аксакал, вы пока идите, я вызову вас потом. Тот, недовольно бормоча что-то под нос и покачивая
головой, вышел из комнаты.
— Где ваш паспорт? — спросил милиционер у Таса.
— В номере.
— А ваша специальность?
— Архитектор.
— Когда и откуда прибыли?
— Сутки назад, из Алма-Аты.
— С какой целью?
— Дело в том, что я проектировал город Актау. Так что он мне вроде сына родного. Еще раз хотел посмотреть на него, узнать, какие люди здесь живут. Теперь сожалею.
— Почему? — спросил милиционер.
— Потому, что, выходит, построил город ради вот такой женщины, лишенной совести и чести. В общем, зря приехал.
— Все врет,— убежденно сказала женщина.— Если ты построил город, то почему об этом никто не знает? Почему твое имя не выбито на граните?
— Имя архитектора — сам город. Имя не пишется только буквами, а пишется иногда камнем, кирпичом, бетоном, стеклом...
— Гражданин Тасболатов, оставьте свою философию, пока идите в свою комнату,— сказал милиционер, затем повернулся к женщине: — Ас вами, гражданка, поговорим по-другому.
Та завизжала:
— Отпускаешь подлеца?! Невинную наказываешь?! Подам на тебя жалобу в облуправление!
— Жалуйтесь куда хотите. Предупреждаю: и близко не подходите к гостинице «Интерконтиненталь», запру в тюрьме.
— Это мы еще посмотрим, кто кого запрет. Да знаешь ли ты, что твой начальник... мой...
Дальнейшего Тас не расслышал, он быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь, радуясь, что избавился от такой напасти. К нему подошел старик дежурный, который до этого прохаживался взад и вперед по вестибюлю, заложив руки за спину.
— Сынок, помни одно,— заботливо сказал он.— Никогда не подходи к городским бабам, замарают, оговорят, особенно когда напьются да станут плакать. Не верь их слезам. О аллах, что нас ждет впереди!
— Отец, это для меня хороший урок. Больше я к ним не подойду, пускай хоть вешаются. Но сейчас мне все-таки повезло, милиционер оказался умным парнем.
— Да, люди бывают разные,— согласился старик, потом снова пробормотал: — О аллах, что нас ждет впереди!
Пока Тас пешком поднимался на десятый этаж, совсем выбился из сил. Сердце отчаянно колотилось. Он удивился этому. Ведь как-никак мастер спорта по вольной борьбе и в последнее время, несмотря на свой возраст, занимался каратэ. И вот выдохся, как инвалид, с трудом поднялся на десятый этаж. «Наверное, это все нервы»,— подумал он
Действительно, с нервами у него было не все в порядке. До утра не сомкнул глаз. Только начинал засыпать, перед ним появлялась эта яростная бабенка, словно взбешенная верблюдица. Он курил, умывался холодной водой. В общем, никогда не чувствовал себя таким уставшим и вымотанным, как в эту ночь. На балкон выходить почему-то не хотелось.
В такие моменты вспоминаются почему-то только самые плохие и неприятные случаи из жизни. Нервы Таса были на пределе то ли из-за этой визгливой наглой женщины, то ли оттого, что в туалете беспрерывно бежала вода. Может быть, там разъело резьбу или что-то сломалось, но вода все шуршала и шуршала, не останавливаясь. Тас попробовал исправить, заглянул в бачок, подергал поплавок, но ничего у него не получилось...
«Все-таки зря я сюда приехал. Лучше было бы махнуть на родину к своим, которые сейчас, в эту пору, откочевали на джайляу чем сидеть тут, в душном городе. Там бы я встряхнулся, развеялся, попил бы кумыса, поскакал на коне. Но что толку от моих сожалений? С тех пор как я был последний раз в ауле, наверное, прошло уж сто лет. Тогда отец очень рассердился из-за того, что я редко к ним приезжаю. Он с досадой сказал: «Эх, сынок, лучше бы ты сосчитал да принял мою скотину, чем отдавать ее на растерзание волкам и прочим хищникам. Я ведь уже старый стал. У меня нет близких родичей, которым я мог бы доверить имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23