Девушка остановилась, внимательно посмотрела на жигита и удив-вленно спросила:
— Где я могла вас видеть?
— Наверное, в гостинице?
— Нет, я там не бываю. Может быть, во сне? — сказала она и пошла себе дальше. Ясноглазый верблюжо нок побежал за ней.
— Как вас зовут? — с мольбой сказал Тас.
— Не ходите за мной,— отрезала девушка.— Вон из того дома, с балкона, смотрит мой брат.
— Но где я вас найду?
— Если будете идти в этом направлении, то найдете. А сейчас останьтесь.
Тас послушно остановился. Он стоял на одном месте до тех пор, пока загадочная девушка не скрылась в сизом пространстве, не исчезла за водоочистительной установкой. Тас, снова ставший Тасжаном, вернувший себе душу, даже испугался: уж не сон ли все это? Он пошел к морю, раздеваясь на ходу, и прыгнул с большого камня в воду...
Едва он вошел в комнату, как раздался телефонный звонок. Он снял трубку и сказал: «Алло?» В ответ послышался густой рык: «Эй, парнишка, в дальнейшем не смей подходить к девушке с верблюжонком! Иначе твои кости будут глодать окуни».
Он не успел ничего ответить, трубку положили. «Наверное, брат девушки»,— подумал он и украдкой посмотрел в окно. Человек в полосатой пижаме занимался на балконе гимнастикой.
В этот день он никуда не выходил. Не было никакого аппетита, поэтому он ничего не стал есть, только принес из буфета три бутылки минеральной воды и время от времени пил ее да курил одну за другой сигареты. Вся комната наполнилась дымом. Попробовал читать, но отложил книгу. Взял бумагу и стал набрасывать очертания будущего города, но получалось надуманно, скучно, поэтому равнодушно порвал лист и взял другой. Нарисовал Вайру с откинутыми за спину волосами, затем вывел контуры девушки с верблюжонком, смотрел некоторое время на обеих, бросил карандаш и лег спать...
«После моей поездки на родину, в аул, решил было совсем оставить работу архитектора. Стал смотреть на мир и на свое существование какими-то другими глазами. Все, что было до этого момента,— сухая, никчемная жизнь, сплошной самообман. К тому же еще на службе появились неприятности. Там работал со мной некто Бекбау, и вот он написал заявление, что я украл его идею. Только он один и не поздравил меня, когда я получил премию за проект Актау. Никак не могу понять, почему руководители любят завистливых, у которых нет даже намека на проблеск, на искру божью, которые скорее умрут, если не посплетничают и не обвинят кого-нибудь. Меня разозлило, что мой шеф принял во внимайие кляузу Бекбау, порожденную личной враждой ко мне. Дошло до того, что я ударил подлого кляузника и он растянулся на полу как ящерица. Конечно, после этого меня снова разбирали на профсоюзном собрании и сделали предупреждение. Я подал заявление с просьбой перевести меня в область. Однако начальник управления не отпустил. Долго потом я ходил без дела, не участвовал ни в одном проекте. Наконец мне поручили взяться за проект нового города, который построят на берегу Атырау. Мы, пятеро жигитов, должны закончить эту работу до конца года. Я поехал в Актау за вдохновением и вот в кого превратился, лишился и того, что имел.
Удивить современного человека трудно, год от года мы теряем чувство удивления. Будущий город, пусть даже в десять раз лучше Актау, недолго будет удивлять людей. Поговорят немного и привыкнут. Возможно, появится на карте мира крошечная точечка, а может, и нет.
Среди семейства искусств есть самое непонятное и неизвестное дитя по имени архитектура. Во многих городах проживают миллионы людей, но они вряд ли знают, кто проектировал и строил их жилье. Строя новый город, мы сливаем духовную культуру с практическими требованиями жизни. Иногда практическая сторона довлеет над художественной ценностью. Да что там говорить, так бывает чаще всего.
В современных строениях увлекаются стеклом, железобетоном, пластиком, и хотя среди них есть прекрасные конструкции, они не поднимаются до уровня архитектурного искусства. В древности, когда строили города, выбирали для этого красивые и удобные места, то есть учитывали пространство, реки, озера, леса. Город и природа дополняли друг друга, гармонировали между собой. А сейчас... где открыли богатства недр, там и должны строить, потому что таковы практические требования времени. Конечно, мы, архитекторы, тоже художники, но наши фантазии ограничены практической стороной дела. Мы не можем, например, сами себе выбирать объект, образ своей работы.
Если бы мне дали волю, я бы построил красивый город там, где нет ни глотка воды, ни зверя, ни дерева на зубочистку. Впрочем, это, конечно, глупо. Приходится считаться с требованиями жизни, производства. Над творческой фантазией сегодня властвует научно-техническая революция.
И зачем только я мечтаю до умопомрачения о какой-то Исключительности? Мои казахи-предки не зря говорили: «Архар, мечтающий сразу о вершинах всех гор, умрет с голода. Вернее было бы тихонько жить, чем искать свое лицо. Написать свое имя на челе земли посредством строений — такое бывает только раз в сто лет. То есть наше столетие может породить только одного человека, который способен на этот подвиг, и я твердо знаю, что это не Тас. Поэтому что толку плыть против течения, лучше прожить свою жизнь таким же, как все, и плыть по течению времени, пока тебя не выбросит на берег. Не лучше ли построить новый город точной копией Актау?
Когда-то я допустил одну ошибку. Эта ошибка — неглубокое понимание национальной сознательности в архитектуре, пошел на поводу страстного влечения к новизне, вместо того чтобы исследовать корни казахского искусства, которое всегда было на земле казахов, но пало жертвой кровавых сражений и суровых эпох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23