Оказывается, это самая настоящая вкусная еда, особенно белое мясо. Подходит она и для таких старых, как я. Чем больше стареешь, тем меньше делается желудок, и сердце бьется слабее. Чтобы есть баранье мясо, нужно иметь хорошее сердце. Откуда же мне раньше было знать? Мой сынок, доктор, да вы слышали, наверное, — который оперирует на сердце... Сколько людей признательны ему, говорят, что возвратил жизнь...
— Муса, да? — спросил Мамырбай.
— Да, милый. Это мой первенец. После него еще четверо. Один работает в горах, ищет полезные ископаемые. Другой — тракторист. Самая младшая — доярка, вдвоем с невесткой доят коров. Теперь же доят не как прежде, руками, а электричеством. Включат эту самую громыхалку и вдвоем быстренько передоят всех коров. Неплохо, скажу я, милый. Так вот, сижу я однажды дома, давно уже было, и приходит ко мне старший мой, который доктор теперь, спрашивает, не подоить ли ему корову. Подои, отвечаю, дитя мое, конечно, раньше кобылиц больше доили мужчины. Что здесь такого? Если мужчина сделает женскую работу, то что она, пристанет, что ли, к рукам? Так его сверстники подшутить решили, прозвали его «тетушка доярка». Знаете ведь, как ровесники смеются друг над другом. А теперь имя его не сходит с газеты, хвалят его часто... А третий сын оказался неудачником. Видно, из каждого гнезда выводятся неудачники. Стал выпивать... Пусть с алкоголем роднится один только черт... Начал играть в азартные игры, еще чего-то натворил — засудили. На суде сказала: «Я тебе не мать». Не проронила ни слезинки, Hh четыре года засудили. Я не жалела его. Раз натворил, пусть отвечает. Тяжелее всего досталось его молодайке. Точно такая же хорошенькая, как твоя жена, выращенная в ласке... Осталась с грудным ребенком на руках. Ребенку >же было около шести месяцев. Раз плохо вел себя вот и получил. Лучше всего ходить честным. Да, так про что я начала? А, вспомнила. Мой старший сын-доктор всегда говорит: «Мама, ешь только птичье мясо, у тебя плохое сердце». Я все же однажды наелась бешбармака. И ведь чуть не померла, не могла переварить. После этого сказала, что покоряюсь. Но лучше всего — мясо индюка. Оказывается, это почти как горная индейка. А какой вкусный у нее жир! Раз так, я стала выращивать индеек. Уж очень, оказывается, у них беспомощные детеныши. По сравнению с ними самые выносливые куры... Где работает твой муж, милая? Джигит и девушка молча переглянулись, оба покраснели.
— Чего же стесняешься, когда спрашивают про мужа? Дай аллах, чтобы не разлучал человека с его ровней. Вот я в молодые годы осталась вдовой со своими детьми, которые были точно красные вишенки. Чего только не перенесла я. Теперь же, слава аллаху, все сложилось по пословице: «Пусть каждый смолоду испытает трудности, а на старости лет узнает почет». Сыновья мои вернулись с войны живыми. Ранены были, да раны уже зажили. Правильные слова: «Пусть будет хоть сорокалетняя битва, муха, которой аллахом не предписана смерть, не погибнет». Куда вы едете, дети?
— В Талас, — ответила Керез.
— А где в Таласе?
— В ближний район. В колхоз «Советский».
— Чья ты дочь? —- Кара.
— Которого Кара? Не того ли, что был мужем Буюркан?
— Его самого.
— Ах, так ты наша родственница, милая! Кара доводится нам дальним родственником. Я хорошо знаю Буюркан. В молодости мы часто встречались... Это потом связь прервалась. Я слышала, что она получила звание Героя. Оказывается, она счастливая, бедняжка... Несмотря на безвременную гибель Кара... Такого джигита как Кара, нет больше, проклятый день! Вот я и
думаю, кого мне напоминают твои глаза? Да гы же точная копия отца! А муж твой из каких мест?
Девушка не успела объяснить, что спутник не муж ей, как вместо нее ответил Мамырбай:
— Мы из одних мест.
— Откуда бы ни были люди, сейчас все близки. Раньше если девушку отдавали в соседний аил, то голосили, плакали, думали, что после этого никогда не увидятся. А теперь в небе летают... как их там? Запускают же, чтобы летал вокруг Земли?
— Спутник.
— Вот, вот! Теперь наступило время, чтобы мерить расстояние по-новому, зная, что летает этот... спутник... Будьте счастливы, милые мои.
Слова старушки понравились джигиту, а девушка чувствовала себя стесненно, стыдилась, еле усидела, хотела выбежать из купе.
Вскоре старушка сошла с поезда, и Мамырбай с Керез остались в купе вдвоем. Естественно, они заговорили о родных местах, куда возвращались сейчас, о людях, с которыми предстоит встретиться. Мамырбай рассказал Керез о Маржангуль. Она долго еще злилась, не прочь была даже засудить Калыйпу, да только руки у нее оказались коротки. И все же время брало свое: однажды она приехала к ним, попросила прощения у Мамырбая, рассказала ему всю правду... Плача призналась, что давно любит его.
Керез давно уже, с того самого времени, когда Мамырбай ночью пришел к ней, и на него напал Бедел, и была драка, — с того самого времени Керез помнила, как Мамырбай унизительно отозвался о Беделе. Много раз порывалась сказать ему, что это прежде всего плохо говорит о нем самом, о Мамырбае, и потому еще обиднее для нее... собиралась сказать, но не решалась. Не хотела задевать старые раны. Теперь же неожиданно для себя самой заговорила:
— Самое плохое в человеке — способность унизить другого. Разве Бедел виноват в своем физическом недостатке? Мне было так стыдно... До сих пор как вспомню...
— Я понимаю... Я и сам вспоминаю со стыдом. Дурак я был... Жизнь, оказывается, учит, и больно учит,— ответил Мамырбай. Керез почувствовала искренность его слов и благодарно улыбнулась.
Мамырбай пересел к ней, ласково погладил ее волосы, и Керез не оттолкнула его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101