Подумать только! Он, Александр Громов, красный командир, из двадцатого века совершил стремительный бросок назад, чуть ли не в каменный век! Смешно, да и только! Расскажи своим однокашникам—не поверят! Засмеют!
...Но вокруг никто не смеется. Все торжественно-серьезны. Милые дети природы! Они верят во все это. Пусть верят. Я тоже буду серьезным. Так нужно. Так нужно для общего дела...»
На большом медном подносе жрец преподнес Алексу сваренного петуха, а его молодые служки поднесли корзины, наполненные дымящимся рисом. Алекс растерянно оглянулся на Гаро, не зная, что делать дальше. Гигант мгновенно оценил обстановку, и с его помощью кадонги уверенно продолжал церемониал. Оторвал у петуха ногу, взял по щепоти рис из каждой корзины и положил еду на небольшую медную тарелку, подсунутую Нгамбой.
Гаудили молча протянула Алексу чашу домашнего пива. В ее глазах светилась такая откровенная радости, что невольная догадка осенила его: не она ли подстроила все это. Алекс пригубил из чаши и вернул ее обратно, не сводя глаз с торжествующей Гаудили. Она не выдержала, потупилась.
Блюдо с петухом, корзины с рисом и чаша с пивом пошли по кругу старейшин, чтобы каждый мог отведать угощения.В зале становилось все оживленнее. Слышались взрывы смеха. Девушки с лукавыми улыбками обносили присутствующих пивом.
Забили там-тамы. В их тревожную дробь вплелись тягучие звуки гонга, вступили низкие басы воинов. Скоро тамтамы взяли ритм, и в круг выскочили первые танцоры. Они нестройно запели веселую песенку, раскачиваясь из стороны в сторону. Песня крепла, набирая силу. Ее подхватили зрители. Танцоры пошли легким шагом. Глубокий тревожный рокот барабанов сотрясал воздух. Ритм учащался. Танцоры кругом обходили костер. Они прыгали и извивались так, что земля сотрясалась от топота ног. Стены глухо гудели.
Потрясая копьями, выскочили разукрашенные перьями мужчины. Начался танец охотников. Алекс с любопытством наблюдал за возбужденными людьми, так щедро расплескивающими избыток накопившейся энергии.
Стив, Маунг Джи и Пит, сидевшие рядом с Алексом, коротко обменивались впечатлениями. Только Билл молчал. Он впился своими маленькими глазками в толпу, где передергивая бедрами, плясали полуобнаженные девушки. Нижняя губа Билла отвисла, широкое белое лицо пылало пятнами.
Хрупкая тоненькая девушка, задрапированная в желтую шаль, обнесла пивом старейшин и направилась к гостям. Правой рукой придерживала она глиняный кувшин на голове, отчего ее фигурка напряглась. Нежное личико светилось, влажно блестели зубы.
Красавица подошла к Маунг Джи. Молодые люди встретились глазами и замерли. Пиво уже переливалось через край половинки кокосового ореха, а они все смотрели друг на друга. Раздался громкий хохот, и они, вспыхнув, отвернулись. Заливаясь румянцем, девушка поспешила удалиться. Но перед ней присел Билл и преградил дорогу.
— А нам рома! — он распахнул свои огромные ручищи.
Раздался испуганный крик, кувшин качнулся и свалился на Билла. На мгновение он оторопел. Но только на мгновение. Потом рванулся за убегавшей девушкой. И тут па его пути встал Маунг Джи.
— Пусти, сволочь! —рявкнул Билл, отпихнув его в сторону.— Она хотела убить меня.
От сильного толчка Маунг Джи упал. Но он тут же вскочил и с поднятыми кулаками кинулся на верзилу. Однако Гаро и Нгамба опередили его. Спокойно стиснули крепкими плечами американца, и он обмяк, сел.
А веселье продолжалось. Кружились танцоры. Отблески огня ложились па смуглые тела, играли мышцы под лоснящейся кожей, сверкали медные браслеты и метались тени по раскрашенным татуированным лицам.
За костром призрачные фигуры колебались и жались ближе к стенам, чтобы дать побольше места танцующим. А хор пел, и все качались в такт песне. Качались люди, качались стены, качался потолок. И Алекс тоже раскачивался.
Исчезло представление о времени. Какой это век? И что это за страна, дикая, прекрасная? Танцуют сиеми, как будто ворота их крепко заперты от, врагов. Танцуют сиеми, как танцевали их предки много лет назад. Гудят барабаны, и трепещет, рвется песня.
Праздник кончился очень поздно. Всю ночь Алекса пре-. следовали кошмарные сновидения. Кто-то гнался за ним, хватал его за горло и давил, давил. Алекс рванулся, с трудом разлепил веки. Что это? Чьи-то руки обвивают его шею, чье-то горячее дыхание щекочет ему ухо,
- Кто это?
— Твоя Гаудили. Пусть боги покарают меня. Я виновата. Прости!
— За что?
— Я послала тебя в джунгли, где ты едва не погиб. Я сделала тебя кадонги, ты долго не увидишь своей родины. Прости! Хочешь, я брошу все, и мы с тобой уйдем туда, к твоим русам? Мои телохранители проведут нас по самым тайным тропкам. Хочешь?
— Нет, Гаудили. Теперь твой народ — мой народ. И я буду защищать его, пока хватит сил.
В кромешной тьме он ощупью нашел Гаудили, сидящую на холодном земляном полу, поднял ее на руки.
— Иди сюда. Ты простудишься!
— Ты простил меня! Да, любимый?—шептала она.
— Родная моя, — целовал он ее соленые от слез глаза.—Единственная!
Свадьба Гаудили и Алекса состоялась в неурочное время—в конце сезона дождей, когда начиналась полевая страда. Существует строгое табу на совершение бракосочетания в разгар важных дел племени. Сезон свадеб обычно начинается после того, как соберут урожай. Но совет старейший разрешил немедленно отпраздновать это событие. Кроме того, Гаудили была вождем племени, и на нее это табу не распространялось.
Гаудили вообще была редким исключением в племени сиеми. Как правило, мужчина там стоит выше женщины по общественному положению. Женщина не может появиться в суде, ее представляет мужчина— родственник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80