ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
У него было любовное свидание в Кембридже при незапертой двери. Ибо в Англии никто не входит к вам без приглашения.
И снова тихий шепот, смех, поцелуи, ласковое женское мурлыканье и вздохи.
Из-за стены снова пополз сигаретный дым.
Но вот звуки возни, хохот и стоны? ох, ох, по-английски это звучало.
Репнин окаменел. Только этого ему недоставало — оказаться невольным свидетелем любовного свидания Сорокина с госпожой Петере.
Стена пропускала все звуки. За ней разыгрывалась отвратительная комедия. Секс — корень жизни? Когда все смолкло, госпожа Петере пробормотала: -«О, как это изумительно, изумительно».
Странная мысль одолевала Репнина. Вместо того, чтобы позавидовать Сорокину, он думал совсем о другом. Эти двое, вероятно, расположились на старинной французской софе, стоящей, как он видел, у стены. Но на ней же неудобно. Репнин чуть не расхохотался.
Он в растерянности стоял посреди комнаты, не зная куда податься. Куда скрыться, чтоб не слышать этого глупого и сдавленных сладострастных женских воплей, напоминающих ему кошачьи ночные концерты в лондонских дворах.
В Лондоне в каждом доме держат кошек, англичане обожают кошек.
Он с ненавистью взирал на стену своей комнаты, не способную изолировать его от происходившей за ней сцены. Его так и подмывало хватить по стене кулаком, чтобы предупредить тех двоих. Он ничего не желал знать, он ничего не желал ^слышать. Для того ли приехал он на берег океана? Так вот что такое «феноменальная» любовь, о которой разглагольствовала вся эта публика. Это был испытанный прием покойного Барлова — хлопнуть дверью и громко откашляться, когда в соседней комнате в доме, переполненном солдатами, беженцами и ранеными, в Керчи, где они дожидались погрузки на корабль начиналось нечто подобное...
Через некоторое время госпожа Петере отправилась в ванную.
Когда она вернулась, нелепая комедия после небольшого затишья возобновилась.
И снова стоны, возня, бурное дыхание и вдруг злобный выкрик Сорокина:
— Да оставьте вы свою сигарету!
Женский голос вкрадчиво уговаривал его не сердиться — она любит так, с сигаретой.
Это было невыносимо. Репнин подошел к окну и хотел было одним махом, как всадник из седла, выпрыгнуть из него и бежать. Благо окно было невысоко от земли и выходило в сад, в недалеком прошлом бывший общинным кладбищем. Незавидную роль он играл.
Ему вспомнилось детство, школьные каникулы в их имении Набережное. Он любил почитать у окна, в которое лезли ветви сирени. А под окном копошилась в пыли стайка воробьев. Вот воробей вспорхнул на самку. Сколько это длилось? Секунду, другую? Едва успевала воробьиха отряхнуться от пыли, как воробей снова вспархивал на нее. И так до бесконечности. Но снова послышалось из-за стены.
Он оглядел сад сквозь деревянные рейки жалюзи и увидел старого садовника госпожи Фои — можно себе вообразить, как изумится старик, увидев гостя, выскакивающего из окна. Эта история непременно получит огласку. Не хотелось травмировать Пегги. Не хотелось травмировать и толстушку госпожу Фои — только скандала не хватало ей ко всем ее хлопотам по отелю!
Старик садовник безмятежно поливал рододендроны. На нем была голубая полотняная рубаха с закатанными по локоть рукавами и башмаки на деревянном ходу. На голове широкополая шляпа. Поверх всего голубой фартук. Он носил шкиперскую клинышком козлиную бородку и был настолько поглощен своим занятием, что позабыл обо всем на свете, кроме своей мотыги, словно не было ни неба над его головой, ни охрана поблизости, ни Сантмаугна, ни самого отеля, где он зарабатывал свой хлеб. И Репнин замер, потрясенный этой человеческой судьбой, отрешенной, огражденной от внешнего мира и замкнутой в своем одиночестве. Независимой от окружающей действительности и всего, что в ней происходило. Этот крепкий старик казался ему воплощением разумного человеческого начала, черпающего удовлетворение в полезном труде.
Путь отступления через окно был отрезан, он попался, точно в капкан, и вынужден был оставаться в своей комнате.
А за стеной после вздохов и восклицаний «О, как это дивно!» наступила очередная пауза. Госпожа Петере во второй раз отправилась в ванную. Вскоре она вернулась и потребовала сигарету.
Но вот подал голос Сорокин. Он задумал разводиться с женой. Она ужасно боится забеременеть и требует добывать ей контрацептивы.
В ответ госпожа Петере громко рассмеялась. Она была весела и беззаботна. Ни о каком разводе не может быть и речи, оборвала она Сорокина, сэр Малькольм этого ему не простит. Сорокин должен набраться терпения. Она устроит так, чтобы госпожу Фои задержали в отеле в Сантмаугне до зимы, и тогда они чаще смогут видеться в Лондоне. От мужа у нее тоже отличные новости, он не появится в Лондоне до самых рождественских праздников, так он ей сообщил по телефону. Затем и Сорокин удалился в ванную, а когда вернулся, послышался звон бокалов и через стену пополз сигаретный дым.
— С завтрашнего утра Пегги начнет ходить в школу верховой езды,— снова стала напевать Сорокину госпожа Петере, ласкаясь.— Так что на этой неделе мы сможем чаще встречаться.
Настала тишина, а потом все повторилось сначала. На этот раз любовный сеанс продолжался несколько дольше предыдущих и закончился непременным «о, это дивно, дивно» в сопровождении кошачьего мяуканья, вздохов и восклицаний (Госпожа Петере имя своего любовника произносила: Кенстентайн, Кенстентайн, отчего Репнин чуть было не покатился со смеху.)
Какое-то время ничего не было слышно, но вот госпожа Петере заговорила тихим воркующим голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
И снова тихий шепот, смех, поцелуи, ласковое женское мурлыканье и вздохи.
Из-за стены снова пополз сигаретный дым.
Но вот звуки возни, хохот и стоны? ох, ох, по-английски это звучало.
Репнин окаменел. Только этого ему недоставало — оказаться невольным свидетелем любовного свидания Сорокина с госпожой Петере.
Стена пропускала все звуки. За ней разыгрывалась отвратительная комедия. Секс — корень жизни? Когда все смолкло, госпожа Петере пробормотала: -«О, как это изумительно, изумительно».
Странная мысль одолевала Репнина. Вместо того, чтобы позавидовать Сорокину, он думал совсем о другом. Эти двое, вероятно, расположились на старинной французской софе, стоящей, как он видел, у стены. Но на ней же неудобно. Репнин чуть не расхохотался.
Он в растерянности стоял посреди комнаты, не зная куда податься. Куда скрыться, чтоб не слышать этого глупого и сдавленных сладострастных женских воплей, напоминающих ему кошачьи ночные концерты в лондонских дворах.
В Лондоне в каждом доме держат кошек, англичане обожают кошек.
Он с ненавистью взирал на стену своей комнаты, не способную изолировать его от происходившей за ней сцены. Его так и подмывало хватить по стене кулаком, чтобы предупредить тех двоих. Он ничего не желал знать, он ничего не желал ^слышать. Для того ли приехал он на берег океана? Так вот что такое «феноменальная» любовь, о которой разглагольствовала вся эта публика. Это был испытанный прием покойного Барлова — хлопнуть дверью и громко откашляться, когда в соседней комнате в доме, переполненном солдатами, беженцами и ранеными, в Керчи, где они дожидались погрузки на корабль начиналось нечто подобное...
Через некоторое время госпожа Петере отправилась в ванную.
Когда она вернулась, нелепая комедия после небольшого затишья возобновилась.
И снова стоны, возня, бурное дыхание и вдруг злобный выкрик Сорокина:
— Да оставьте вы свою сигарету!
Женский голос вкрадчиво уговаривал его не сердиться — она любит так, с сигаретой.
Это было невыносимо. Репнин подошел к окну и хотел было одним махом, как всадник из седла, выпрыгнуть из него и бежать. Благо окно было невысоко от земли и выходило в сад, в недалеком прошлом бывший общинным кладбищем. Незавидную роль он играл.
Ему вспомнилось детство, школьные каникулы в их имении Набережное. Он любил почитать у окна, в которое лезли ветви сирени. А под окном копошилась в пыли стайка воробьев. Вот воробей вспорхнул на самку. Сколько это длилось? Секунду, другую? Едва успевала воробьиха отряхнуться от пыли, как воробей снова вспархивал на нее. И так до бесконечности. Но снова послышалось из-за стены.
Он оглядел сад сквозь деревянные рейки жалюзи и увидел старого садовника госпожи Фои — можно себе вообразить, как изумится старик, увидев гостя, выскакивающего из окна. Эта история непременно получит огласку. Не хотелось травмировать Пегги. Не хотелось травмировать и толстушку госпожу Фои — только скандала не хватало ей ко всем ее хлопотам по отелю!
Старик садовник безмятежно поливал рододендроны. На нем была голубая полотняная рубаха с закатанными по локоть рукавами и башмаки на деревянном ходу. На голове широкополая шляпа. Поверх всего голубой фартук. Он носил шкиперскую клинышком козлиную бородку и был настолько поглощен своим занятием, что позабыл обо всем на свете, кроме своей мотыги, словно не было ни неба над его головой, ни охрана поблизости, ни Сантмаугна, ни самого отеля, где он зарабатывал свой хлеб. И Репнин замер, потрясенный этой человеческой судьбой, отрешенной, огражденной от внешнего мира и замкнутой в своем одиночестве. Независимой от окружающей действительности и всего, что в ней происходило. Этот крепкий старик казался ему воплощением разумного человеческого начала, черпающего удовлетворение в полезном труде.
Путь отступления через окно был отрезан, он попался, точно в капкан, и вынужден был оставаться в своей комнате.
А за стеной после вздохов и восклицаний «О, как это дивно!» наступила очередная пауза. Госпожа Петере во второй раз отправилась в ванную. Вскоре она вернулась и потребовала сигарету.
Но вот подал голос Сорокин. Он задумал разводиться с женой. Она ужасно боится забеременеть и требует добывать ей контрацептивы.
В ответ госпожа Петере громко рассмеялась. Она была весела и беззаботна. Ни о каком разводе не может быть и речи, оборвала она Сорокина, сэр Малькольм этого ему не простит. Сорокин должен набраться терпения. Она устроит так, чтобы госпожу Фои задержали в отеле в Сантмаугне до зимы, и тогда они чаще смогут видеться в Лондоне. От мужа у нее тоже отличные новости, он не появится в Лондоне до самых рождественских праздников, так он ей сообщил по телефону. Затем и Сорокин удалился в ванную, а когда вернулся, послышался звон бокалов и через стену пополз сигаретный дым.
— С завтрашнего утра Пегги начнет ходить в школу верховой езды,— снова стала напевать Сорокину госпожа Петере, ласкаясь.— Так что на этой неделе мы сможем чаще встречаться.
Настала тишина, а потом все повторилось сначала. На этот раз любовный сеанс продолжался несколько дольше предыдущих и закончился непременным «о, это дивно, дивно» в сопровождении кошачьего мяуканья, вздохов и восклицаний (Госпожа Петере имя своего любовника произносила: Кенстентайн, Кенстентайн, отчего Репнин чуть было не покатился со смеху.)
Какое-то время ничего не было слышно, но вот госпожа Петере заговорила тихим воркующим голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241