ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Это и само по себе неплохо. Еще лучше то, что родство, пусть и далекое, связывало этого зампреда с одним из больших столичных начальников. Такая вещь, если думать о будущем, могла пойти Алоизасу на пользу.
Случайно нащупанная ниточка родства не играла решающей роли в благосклонности Гертруды к Р. Будущее Алоизаса, его счастье не должны были зависеть от родственных симпатий и антипатий. Если Гертруда и надеялась на поддержку, то не слишком. Ведь не изводила бы Р. себя, мотаясь по клубам, будь у нее прочный тыл. Она прокладывала себе путь собственными способностями, своей энергией, образованием. Не собиралась штурмовать особыми открытиями крепость науки, но специалистом высокого класса безусловно будет — в этом никто не сомневался. Копошившаяся под твердокаменным, пусть и сильно усовершенствованным лбом Гертруды корыстная мыслишка не мешала ей широко смотреть на мир. Каждый человек — творец своего счастья, тем более — отмеченный судьбой, родившийся в рубашке.
Алоизас ни о каких планах и знать не знал. Благосклонность Гертруды к Р. смущала и тревожила его. Он так и не успел выяснить, чем Р. покорила сестру, поскольку в это время на него обрушилась куда более важная забота. Далекий и почти нереальный полет Р. в Москву приблизился, резал тупым ножом. Причиняли боль мысли Р., бойко порхавшие по широким просторам. Неспособные сосредоточиться глаза, которые, разминувшись с его глазами, рвутся в завтрашний день, имеющий мало общего с тихими прогулками вдвоем. Причиняло боль бессилие — не повернешь к себе, не зачерпнешь всей голубизны глаз, чтобы не доставалась каждому встречному-поперечному. Он чувствовал, что унижается — не перед ней — перед самим собою! — когда не может думать ни о чем, кроме ее глаз, ее слов, ее щербинки, которая ему милее, чем прежде, хотя Р. уже ненавидит ее. Как она появится в знаменитом на весь мир учебном заведении с такими зубами?
Горячка сборов и перемен поубавила сияние Р., она стала грубее, нервнее, на шее то и дело выступали розовые пятна. Спешила исчезнуть еще до отъезда и все крепче, безнадежнее жалась к его плечу при встречах и расставаниях. Алоизас физически ощущал ее отдаление и в то же время — раздражающую свою беспомощность, от которой ему хотелось избавиться, насильно оторвав Р. от себя, прежде чем она сама оторвется. Словно стоя на берегу горной реки, он ощущал ее неудержимо несущимся потоком, истосковавшимся по воле.
Замутить бы эту реку, столкнуть в бегущую воду кусок берега! Решимость сорвать тонкую, наброшенную на ее истинные намерения вуаль росла в душе Алоизаса с каждой ее попыткой превратить в шутку его немые опасения, несвойственной ей скороговоркой засыпать тяжелые, как железобетонные блоки, падающие и давящие паузы. И все-таки Р. опередила его, это произошло в безумный день, когда был куплен билет на самолет — на кафедре уже несколько дней как отпенилось прощальное шампанское — и они обессиленные приплелись к ней на квартиру.
— Сейчас я спроворю ужин.— Сбросив усталость вместе с промокшей курточкой, Р. ожила, кинулась готовить, а ему почудилось, что это сцена из будущего, которому не суждено осуществиться. Мы как муж с женой: мужчина зверски устал, женщина варит пищу, но такого не будет, это обман. Он больше не мог думать о будущем, уставился на большую розовую раковину, стоявшую на этажерке. Господи, откуда здесь эта чистота?
— На что засмотрелся? — Р. проследила его взгляд и усмехнулась.— Мой талисман. Всюду с собой таскаю. Заплатила двести пятьдесят рублей. Послушай, как она шумит. Мы меняемся, голос раковины — никогда. Что ни говори, постоянство, а?
И вот на столе ужин — чай, жареные сосиски, грузинское вино, вместо букета цветов — раковина, есть на что смотреть, когда неловко скрещивать взгляды, чтобы не вырвались слова, о которых потом придется жалеть.
— Чего ковыряешь, не вкусно? — Р. первая не вынесла тишины, когда оба они цеплялись глазами за раковину.— Не удивляйся, Алоизас. То, что я сейчас скажу, прозвучит, может быть, бессовестно. Ты ведь рыцарь, раб ритуала и долга, к тому же по-литовски застенчив. Женщины легче перешагивают барьер обычаев и предрассудков. Они слабее, они и смелее.
Р. говорила внятно и медленно, давая ему время обдумать, но не возражать. Сценическая постановка голоса несколько нарушала печальную торжественность ее речи.
— Я — человек взрослый и догадываюсь, что значит три года аспирантуры — ужасающе огромный промежуток времени. За это долгое, невообразимо долгое время многое может случиться. Мы сами будем удивляться, не говоря уже о посторонних.— Р. подумала о Гертруде, прежде всего о Гертруде.— Одна только раковина останется, какой была, разве что хозяина сменит. Согласен?
— Да,— глухо подтвердил Алоизас. Он сказал бы то же самое, только другими словами. У нее речь лилась свободно, ему бы пришлось рушить неодолимые преграды.
— Жизнь меня не баловала.— Ее глаза смотрели прямо, и губы, и щербинка, она гордилась своей откровенностью.— Я мало рассказывала тебе о своей семье.
Мать умерла, ты знаешь. Отец содержит другую, неофициальную семью,— может, тоже знаешь, может, не знаешь, если не сообщила всеведущая Гертруда. Как теперь говорят и как скоро буду выражаться я сама, будущий кандидат-социолог, во всех сферах, включая личную, необходимо внедрять социальное планирование. Я намерена планировать свою жизнь. Обеспечить себе будущее.
— Подожди, я...— Алоизас не поспел за поворотом ее мысли. — Не пойми меня превратно, Алоизас. От тебя я ничего не
требую. Неужели ты хотел бы, чтобы я была тебе обузой? Принять решение и осуществить его я должна сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Случайно нащупанная ниточка родства не играла решающей роли в благосклонности Гертруды к Р. Будущее Алоизаса, его счастье не должны были зависеть от родственных симпатий и антипатий. Если Гертруда и надеялась на поддержку, то не слишком. Ведь не изводила бы Р. себя, мотаясь по клубам, будь у нее прочный тыл. Она прокладывала себе путь собственными способностями, своей энергией, образованием. Не собиралась штурмовать особыми открытиями крепость науки, но специалистом высокого класса безусловно будет — в этом никто не сомневался. Копошившаяся под твердокаменным, пусть и сильно усовершенствованным лбом Гертруды корыстная мыслишка не мешала ей широко смотреть на мир. Каждый человек — творец своего счастья, тем более — отмеченный судьбой, родившийся в рубашке.
Алоизас ни о каких планах и знать не знал. Благосклонность Гертруды к Р. смущала и тревожила его. Он так и не успел выяснить, чем Р. покорила сестру, поскольку в это время на него обрушилась куда более важная забота. Далекий и почти нереальный полет Р. в Москву приблизился, резал тупым ножом. Причиняли боль мысли Р., бойко порхавшие по широким просторам. Неспособные сосредоточиться глаза, которые, разминувшись с его глазами, рвутся в завтрашний день, имеющий мало общего с тихими прогулками вдвоем. Причиняло боль бессилие — не повернешь к себе, не зачерпнешь всей голубизны глаз, чтобы не доставалась каждому встречному-поперечному. Он чувствовал, что унижается — не перед ней — перед самим собою! — когда не может думать ни о чем, кроме ее глаз, ее слов, ее щербинки, которая ему милее, чем прежде, хотя Р. уже ненавидит ее. Как она появится в знаменитом на весь мир учебном заведении с такими зубами?
Горячка сборов и перемен поубавила сияние Р., она стала грубее, нервнее, на шее то и дело выступали розовые пятна. Спешила исчезнуть еще до отъезда и все крепче, безнадежнее жалась к его плечу при встречах и расставаниях. Алоизас физически ощущал ее отдаление и в то же время — раздражающую свою беспомощность, от которой ему хотелось избавиться, насильно оторвав Р. от себя, прежде чем она сама оторвется. Словно стоя на берегу горной реки, он ощущал ее неудержимо несущимся потоком, истосковавшимся по воле.
Замутить бы эту реку, столкнуть в бегущую воду кусок берега! Решимость сорвать тонкую, наброшенную на ее истинные намерения вуаль росла в душе Алоизаса с каждой ее попыткой превратить в шутку его немые опасения, несвойственной ей скороговоркой засыпать тяжелые, как железобетонные блоки, падающие и давящие паузы. И все-таки Р. опередила его, это произошло в безумный день, когда был куплен билет на самолет — на кафедре уже несколько дней как отпенилось прощальное шампанское — и они обессиленные приплелись к ней на квартиру.
— Сейчас я спроворю ужин.— Сбросив усталость вместе с промокшей курточкой, Р. ожила, кинулась готовить, а ему почудилось, что это сцена из будущего, которому не суждено осуществиться. Мы как муж с женой: мужчина зверски устал, женщина варит пищу, но такого не будет, это обман. Он больше не мог думать о будущем, уставился на большую розовую раковину, стоявшую на этажерке. Господи, откуда здесь эта чистота?
— На что засмотрелся? — Р. проследила его взгляд и усмехнулась.— Мой талисман. Всюду с собой таскаю. Заплатила двести пятьдесят рублей. Послушай, как она шумит. Мы меняемся, голос раковины — никогда. Что ни говори, постоянство, а?
И вот на столе ужин — чай, жареные сосиски, грузинское вино, вместо букета цветов — раковина, есть на что смотреть, когда неловко скрещивать взгляды, чтобы не вырвались слова, о которых потом придется жалеть.
— Чего ковыряешь, не вкусно? — Р. первая не вынесла тишины, когда оба они цеплялись глазами за раковину.— Не удивляйся, Алоизас. То, что я сейчас скажу, прозвучит, может быть, бессовестно. Ты ведь рыцарь, раб ритуала и долга, к тому же по-литовски застенчив. Женщины легче перешагивают барьер обычаев и предрассудков. Они слабее, они и смелее.
Р. говорила внятно и медленно, давая ему время обдумать, но не возражать. Сценическая постановка голоса несколько нарушала печальную торжественность ее речи.
— Я — человек взрослый и догадываюсь, что значит три года аспирантуры — ужасающе огромный промежуток времени. За это долгое, невообразимо долгое время многое может случиться. Мы сами будем удивляться, не говоря уже о посторонних.— Р. подумала о Гертруде, прежде всего о Гертруде.— Одна только раковина останется, какой была, разве что хозяина сменит. Согласен?
— Да,— глухо подтвердил Алоизас. Он сказал бы то же самое, только другими словами. У нее речь лилась свободно, ему бы пришлось рушить неодолимые преграды.
— Жизнь меня не баловала.— Ее глаза смотрели прямо, и губы, и щербинка, она гордилась своей откровенностью.— Я мало рассказывала тебе о своей семье.
Мать умерла, ты знаешь. Отец содержит другую, неофициальную семью,— может, тоже знаешь, может, не знаешь, если не сообщила всеведущая Гертруда. Как теперь говорят и как скоро буду выражаться я сама, будущий кандидат-социолог, во всех сферах, включая личную, необходимо внедрять социальное планирование. Я намерена планировать свою жизнь. Обеспечить себе будущее.
— Подожди, я...— Алоизас не поспел за поворотом ее мысли. — Не пойми меня превратно, Алоизас. От тебя я ничего не
требую. Неужели ты хотел бы, чтобы я была тебе обузой? Принять решение и осуществить его я должна сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209