— Ээрик, вы, значит, все те земли засадите, которые наши предки у леса отвоевали?
— Не все,— просто ответил студент.— Семян не хватит, саженцев да и рабочей силы. Лесничему скоро самому придется за топор браться.
— Из вас выйдет, стало быть, лесоруб с высшим образованием.
— Ну, не только.
— Это конечно... Человек уходит с земли, следы его должны лесом зарасти. Где были крепкие хутора и деревни, там скоро один лес будет шуметь. А народ сконцентрируется в крупных центрах, в городах.
— Не знаю, повсюду ли будет лес шуметь,— выразил сомнение агроном.— Я думаю, человек вернется к земле, когда увидит, что ниоткуда ему уже ничего не получить. Он бы и не вернулся, да под конец голод его из города выгонит. Вернется, получит клочок земли, возьмет лопату и картошкой засадит, есть-то надо. Вот тогда-то и начнут почву выцарапывать из- под фундаментов, из-под мусорных куч, иначе где ее возьмешь.
— А какой из него будет работник, если он две картофелины в день будет иметь? Особенно у нас на севере, где столько калорий требуется, чтобы тепло тела поддерживать.
— Это верно, но так будет. У нас уже и плугов-то нет, землю пахать нечем.
— Неужели? — не смог скрыть удивления писатель.
— Да. Два года ни одного лемеха не получили, — подтвердил хозяин.— Паши как хочешь. Два дня люди пашут, третий лемех приваривают.
— Где же выход?
Агроном мрачно пожал плечами.
— Выход в суковатке, в бороне деревянной,— усмехнулся он наконец.— Это у нас местный резерв. Кол еловый с сучком прицепим к трактору, ну и соскребет что-нибудь.
— В конце концов и руду болотную плавить придется,— сказал Ра.— Около мастерской поставите печку — и за дело!
— Это нашему находчивому народу раз плюнуть! — засмеялся Ээрик.— Вой из общества охраны природы уже поставили одну такую.
— Выход, значит, в сон-траве да дедовской сохе,— подытожил писатель.
Появились Алар и Пилле. Мальчик еще за воротами соскочил с седла. Пилле молнией промчалась мимо него и, пылая лицом, крикнула:
— Ездили смотреть! Одиннадцать костров с горки видать!
Появившийся вслед за сестрой Алар поставил велосипед
к стене и подтверил:
— Так много костров еще никогда не видывал!
— Было время, больше сорока насчитывали,— тихо сказал Йоханнес. — В тридцать восьмом году даже за полсотни было. Пока солнце не сядет, костры не зажигали. Отец еще говорил: «День к богу в горницу, можно и костер запаливать».
«Как странно,— подумал Ра.— Ч1го же это могло значить? Что день ушел к богу? Или сам стал богом? Ведь считали же тогда солнце богом, равным среди равных, с сияющей короной на голове...»
Он заметил, что Ээрик тоже задумался. Взглянув на агронома, он вдруг увидел, что тот потихоньку клонится вбок со скамейки. Ра хотел броситься на помощь, но движения его оказались замедленными, как часто бывает с человеком, который видит падение чего-то хрупкого и не может сделать резкого, как это требуется, движения. Ээрик опередил его — уснул обхватить отца, прежде чем тот потерял равновесие. Так и повис агроном в тот июньский вечер у старшего сына на руках, обмякший и тяжелый, в песочно-желтой рубашке фабрики «Сангар», задравшейся на спине, с закрытыми глазами, побелевший, будто и не пришел только что из бани, разгоряченный и раскрасневшийся.
— Папа! Что с тобой? — в испуге крикнул Алар.
И было только слышно, как звенит в воздухе комар, долго и кровожадно.
— «Скорую помощь»! — приказал Ээрик, не глядя на брата.— Скорей! Как только можно!
Алар со всех ног бросился к телефону.
Было облачно. Ра вышел за ворота. От недавнего дождя все благоухало в природе. Что пахло и где, трудно было сказать, пахло все вокруг.
Айя уехала с мужем в больницу и еще не вернулась. Только что была там с дочкой, и вот опять удар судьбы.
Мари осталась за хозяйку. Алар, потрясенный вниманием, которое ему теперь оказывала девушка старшего брата, готов был в лепешку разбиться, когда та спрашивала у него о чем- нибудь. Ра слышал, как за оградой на лужке он учил молодую хозяйку доить корову. Мари, девушка городская, боялась рогатого животного. Мальчик важно поучал, будто имел дело с маленькой Пилле:
— Главное, не бойся! Ничего она тебе не сделает. Корова животное спокойное, мирное. Обижать никого не собирается.
— А рога! — боязливо говорила Мари.— Вон она как косо на меня поглядела.
Алар только усмехался:
— Не боднет. Это она мух отгоняет. Главное, с ней подружиться надо. Иди сюда, садись на скамеечку! Подойник зажми коленями. У нас и автодоилка есть, да учиться-то надо вручную.
С опаской девушка уселась под корову.
— Да с чего ты ее боишься! На работу пойдете с Ээриком, придется вам скотину держать, вот умение-то и пригодится! — рассудил мальчик и поставил подойник в мягкую траву.— Я ее за хвост подержу, а то она мух гоняет, еще по глазу хлестнет. Это первое дело, а молоко хоть в рукав пусть идет. Я тебя научу доить!
«Да, любить и за коровой ходить,— подумал писатель, выковыривая подошвой камень из земли.— Только сбросить бы груз с плеч и начать все сначала!» Сначала?
Усмехнувшись собственным словам, он побрел дальше. Не хотелось ему начинать все сначала. Не хотел он и ношу с плеч сбрасывать. Он хотел лишь набраться сил, чтобы нести ее дальше.
Дальше, а потом назад, по дороге, заросшей подорожником, ромашкой и спорышем.
Сзади тихим ходом подъезжала машина. Он обернулся.
Это Ээрик.
Из ворот навстречу брату бросилась Пилле.
— А мама где? — протянула она. — Хочу, чтобы мама вернулась.
— Мама в городе осталась, у папы, — ответил Ээрик.
— А почему не приехала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48