— Детские выдумки,— презрительно скривил губы редактор.— Никто там никого не бил, это точно установлено. Пришла бумага, и мы не имеем права не отреагировать. Придется проститься с ним.
— Разумеется,— с издевкой вздохнул Андрюс,— милиция всегда святее папы римского. Чего тут особенно голову ломать? Рядовой писака, таких у нас пруд пруди, стоит ли из-за него копья ломать? К тому же, глядишь, местечко для способной и морально устойчивой молодежи освободится.
— Очевидно, Дайнюс и на тебя влияет,— предупреждающе поднял палец редактор и не спеша заковылял в сторону своего кабинета.
Постояв в пустом коридоре, Андрюс двинулся в спортивный отдел. Дайнюс, закусив дымящую сигарету, разговаривал по телефону, он бросил на Андрюса равнодушный взгляд и продолжал нести какую-то чушь по поводу покупки летней обуви.
Андрюс бесцеремонно нажал на рычаг телефона и проворчал:
— Чего ж не заходишь ко мне, осел? Шеф только что сказал, что на тебя пришла бумага!
— Нет у мен, понимаешь, летней обувки, а кто знает, куда придется путь держать... А с шефом я говорил, еще утром. Велел писать заявление по собственному желанию. Правда, пару недель могу еще по
работать.— В голосе Дайнюса прозвучала полная безысходность.
— И ты написал?
— После обеда снесу. Хорошо хоть, что лето начинается, а то зимой не знал бы, куда податься...
— Не болтай глупостей, Дайнюс! Сразу после обеда найди меня, и никаких заявлений! Я пошел звонить Алексасу.
— Пошел бы ты лучше к черту,— подавленно промямлил Дайнюс.— Терпеть не могу этакого чванливого превосходства, дворянского гонора.
— Я тоже,— сглотнув горечь, отозвался Андрюс.— Потому и не хочется звонить этому типу, который сызмала считал себя сверхчеловеком.
— Прости, старик, нервы...— устыдился Дайнюс.— Заскочу в конце дня.
— А теперь сгинь отсюда, и главное — не попадайся шефу на глаза. И никакого пива, договорились?
— Не пиво у меня теперь на уме.
Андрюс вернулся к себе, отыскал в телефонном справочнике служебный номер Алексаса и долго сжимал в руке такую тяжелую на этот раз трубку, не решаясь набрать нужные цифры.
Парадокс: я вынужден обращаться к Алексасу, чтобы остановить несправедливость, грозящую Дайнюсу. Несправедливости может воспрепятствовать фразер и карьерист, человек, которого я не уважаю и избегаю. Нравственно ли это? Безусловно нет, но если мне удастся противостоять злу, обрушившемуся на безвинного человека, потешив при этом чье-то чиновное честолюбие, так, может, не следует казниться и отчаиваться, подобно девице, утратившей невинность... Все это, конечно, дешевая софистика, сражаться со злом надо прежде всего в себе, однако что делать, ежели сам ты так мало значишь в мире? А может, и не так уж мало, коль скоро Алексас сделает то, о чем я попрошу, сделает потому, что верит в мою порядочность и ему небезразлично мое мнение о нем.
На том конце провода отозвалась секретарша, Андрюс попросил соединить его с Алексасом, назвав свою фамилию и редакцию, где работает.
— По какому вопросу? — осведомился женский голос.
— По личному.
— Минуточку.
После довольно долгой паузы в трубке послышался бархатный баритон Алексаса:
— Слушаю. Это ты, старый строптивец? Что же так долго не звонил?
— Не решался беспокоить без особой нужды, Алексас.
— Да, да, ты только о деле. Так какое же у тебя на этот раз дело?
— Прошу принять меня.
— Даже так?.. Что, небось заварил какую-нибудь кашу? Говори прямо по телефону, у самого на душе полегчает, к чему нам эти формальности. Принять...
— Не бойся, Алексас, лично для меня ничего делать не придется. Есть срочный разговор, потому и звоню.
— Ладно.— Из голоса Алексаса исчезла покровительственно-шутливая нотка.— Заказываю пропуск на двенадцать пятнадцать. Успеешь?
— Конечно. Мы же так недалеко друг от друга.
Положив трубку, Андрюс несколько раз мысленно
повторил свои последние слова. Недалеко друг от друга? Действительно — всего несколько сот метров по главной улице, однако в этих словах таился второй, неожиданно выплывший и неприятный смысл. И в самом деле, теперь уже недалеко. Только ты чуточку меньше врал.
В бюро пропусков Андрюсу выдали листок с его фамилией, назначенным часом и номером кабинета. Дежурный милиционер мельком глянул на редакционное удостоверение Андрюса, но долго и осуждающе смотрел на его расстегнутый ворот. «Не любят они нашего брата»,— вспомнились слова Дайнюса.
— Заместитель заведующего ждет вас,— словно с сожалением, протянул страж порядка.
Войдя в кабинет и окинув хозяина придирчивым взглядом, Андрюс с удивлением увидел отнюдь не стройного, златокудрого Диониса — перед ним был располневший, солидный мужчина с поредевшими русыми волосами.
— Что, здорово изменился? — неестественно хохотнул Алексас и, усадив посетителя в кожаное кресло, расстегнул пиджак.— Толстый человек — добрый человек! А точнее говоря — такова семейная жизнь!
— Об изменениях твоей внешности судить женщинам,— поморщился Андрюс.— Мне пришла в голову совсем другая мысль.
— Какая же?
— Знал, что иду к тебе, но почему-то все время казалось, что встречу в этом кабинете Великого Аскета. Где он теперь? Чем занимается?
— Погорел наш Аскет.
— Не может быть! Ведь прирожденный деятель!
Алексас легонько щелкнул себя по шее.
— Вот так.— И укоризненно покачал головой: — Спился человек. Не сердись, но этого скорее можно было ждать от тебя, чем от него.
Не любит оставаться в долгу, подумал Андрюс, вдвойне вернул мне и за кабинет, и за Аскета, но если продолжать эту игру, то можно все дело испортить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31