- А Рэйчел? — Леггер с ожесточением посмотрел на Дорца. — Ты бы не взял ее с собой из-за простого сострадания. Ты планируешь выкачать из нее все, что она по этому поводу знает, ведь так же?
Дорц хлопнул ладонью по «баранке».
- Ради бога, о каком сострадании может идти речь? За ПРОЕКТОМ ПСИХО и впрямь таится страшное Зло... И я это чувствую. И я буду сражаться с этим злом... В этой борьбе уже пал Натан Кейт, а ты сидишь тут и ноешь, мать твою, что у меня, видите ли, не те методы... Ты - дерьмо, если считаешь, что совершил подвиг, дав согласие поехать снами. А Рэйчел? — Господи, да если я и впрямь что-то из нее выужу, то это будет Чудо... Знаешь, она ведь, возможно, сейчас уже умирает там, на заднем сидении.
— Она просто устала. — Леггер почувствовал, как его прошиб холодный озноб. — Вот- и все.
— Устала? Не надо песен... — процедил Дорц. — Это я устал... А вот она — умирает... А ты — дерьмо... Тебе никогда не приходило в голову, что у тебя чего-то не хватает? Я хочу сказать, что всякий, прошедший сквозь такое столь быстро, как вы, хоть чуточку да изменился... Быть может, даже поумнел... Но только не ты! Ты даже не в состоянии заметить, что человек из-за сильного психического потрясения может сыграть в ящик.
— Простите, простите меня, я ведь убил ее брата... Господи, да что ж вам от меня нужно?
— Чучело, она вовсе не из-за брата так убивается. Ей этот уродец отродясь не нравился... Да и кто б его смог полюбить... Это она из-за Стрезличка, будь он проклят! Все дело в ублюдке Стрезличке!
— Что?! — Леггер ушам своим не поверил. — Мне хоть когда-нибудь объяснят, что же в конце концов здесь происходит?.. А то мне уже кажется, что ты по ходу сочиняешь. Какое отношение имеет Стрезличек к тому, умрет или останется в живых Рэйчел?
Дорц резко вывернул руль, объезжая ржавеющий на середине проезжей части металлолом.
— Я видел... — он старался подобрать подходящие слова. — Я уже видел Рэйчел такой... Там... в «Уродском Раю»... Много лет тому назад... Ближе к концу программы Рэйчел подвергли серии интенсивных психологических обусловливающих процедур. Я подслушал, как какой-то покатывающийся со смеху лаборант назвал это операция «Большой Папочка». Суть была в том, чтобы заставить Рэйчел воспринимать Стрезличка в качестве Верховного Отца, своего рода Бога и Истины в последней инстанции. И надо сказать, им это удалось.
Дорц сощурился, вглядываясь в уходящую за горизонт дорогу.
— Она ослушалась его всего лишь один раз, и ей тотчас же стало плохо, как сейчас. И поправилась лишь тогда, когда Стрезличек лично явился в наш обезьянник и простил ее. Вот ведь мразь!
Леггер в течение нескольких секунд всматривался в лицо Дорца.
— Точно, меня лечить не надо.
— А? — Дорц оглянулся на Леггера.
— Я не такой уж и дурак... Так что не пытайся меня уверить в том, что Рэйчел была единственной, кого Стрезличку удалось запрограммировать!
Уважительно осклабившись, Дорц закивал головой.
— Верно... Со мной это тоже проделали... Но от только не взяло... по крайней мере, не так, как им хотелось бы... Со мной им долго пришлось повозиться, но в конце концов я от их установок избавился.
— А сейчас ты просто сражаешься со Злом, да? Конечно же! - усмехнулся Леггер. — А тот факт, что ты просто одержим Стрезличком, как я предполагаю, к этому делу совершенно никакого отношения не имеет...
— О господи, Леггер, - взмолился Дорц, отпуская руль.
— Следи за дорогой! — Автомобиль сейчас несся без какого-либо управления.
— Конечно же, имеет! Всякого подавляющего твою личность деспота необходимо убивать. А если этот деспот — твой отец, то убей его!
— А если тебя никто не подавляет? — закричал Леггер. — Если ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое!
— Тогда убей себя!
Колеса завизжали, когда, ударив по тормозам, Дорц вырулил на центр проезжей части и выругался:
— Господи, какого черта, я согласился.
— Так как насчет Рэйчел? Если единственное, что спасет ее жизнь, — это личное прощение Стрез-личка, то что ж, по-твоему, ты творишь, прихватив ее с нами? Это ты - чертов деспот, и ты сейчас убиваешь ее.
— Я и без тебя это знаю. Но она же сама напросилась! А может, ей лучше будет умереть, чем вновь позволить этой свинье копаться в ее мозгах.
— Похоже, ты свое дело знаешь, — промолвил Леггер. — Похоже, это крайне удобно — моральн оправдывать любой из своих поступков.
Натянутая улыбка, подобно бескровной ране, появилась на лице Дорца.
— Чистейшей воды совпадение, — ответил он.
— Иди ты к черту! — Леггер отвернулся и стал смотреть на размытый скоростью ландшафт за окном. Впервые взгляд его упал на зеркало заднего обзора. Оно было растрескавшимся и заляпанным грязью. Кроме того, оно оказалось совершенно бесполезным, так как было установлено под неправильным углом. Он мог видеть отражение половины собственного лица.
«Похоже, я уже наполовину там, — подумал Леггер. — Насколько же меня хватит?»
Прислонившись головой к холодному стеклу, он закрыл глаза. Еле уловимая боль пульсировала в его груди. Дорц насвистывал сквозь зубы какую-то незнакомую мелодию, ноты которой звучали довольно странно. Вскоре, прижавшись щекою к стеклу, Леггер уснул.
ГЛАВА 7
...Отец его был нем. Он вцепился ногтями в собственную глотку, словно пытаясь вырвать оттуда комок крови и плоти, преграждавший путь словам. Словам, которые Леггер так хотел услышать. Но осталось лишь беззвучное разевание рта, пантомима Отчаянья. Отец уронил руки, и кровь прилила к белым отметинам, которые оставили ногти на его шее. С печалью и скорбью он посмотрел на своего сына...
Леггер открыл глаза и увидел за окном автомобиля выжженный солнцем пейзаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61