Но мы разобрались, тщательно проверили и... Это большое искусство, уважаемая, отделить зерно от плевел. Бывает так, что того, на кого больше всего наветов, мы повышаем. Например... Но нет, это пока что секрет. Ничего конкретного, только наметки, прикидки...
— Вы сегодня загадками говорите, товарищ Багдонас,— хитрит Юргита.— Заинтриговали и молчите. Разве можно не считаться с королевой бала?
Юлюс Багдонас согласен считаться, но пока что с секре-
том повременит. Это, мол, сюрприз. А сюрпризы женщин любят.
— О, какой вы знаток женщин, товарищ Багдонас!
— Отведайте пивка,— предлагает Андрюс Стропус, на конец вмешиваясь в разговор.— Для женщин у нас припасена бутылка-другая сухого вина. Может, позволите налить, товарищ Гиринене?
— Сделайте одолжение.
— Да, но на других столах таких бутылок я не вижу,— замечает Даниелюс.
Андрюс Стропус разводит руками.
— Там только покажи, мужики сразу же себе в глотки зальют. Мы решили один раз обойтись без крепких напитков. Для поднятия настроения хватит и пива.
— Это что, и на нас, гостей, распространяется? — усмехается Багдонас.
— Нет... Извините... В самом деле, бутылочка коньяка, может, и не помешала бы,— почувствовав себя неловко, объясняет Стропус— Но видите ли, если поставить ее на стол, это, знаете, как-то...
— Совершенно верно, Стропус,— вставляет Даниелюс— В этом зале все должны быть равны.
— Кроме женщин,— говорит Юргита, поднимая фужер.
— Кроме некоторых из них,— добавляет Багдонас —За женщин, товарищи! За нашу очаровательную соседку!
— Ты — сама галантность, товарищ Юлюс,— иронизирует Даниелюс— Когда ты был председателем колхоза... Словом, влияние большого города чувствуется. И очень...
Багдонас добродушно скалит зубы.
— Мы что-то здесь бормочем себе под нос,— говорит он, не скрывая своего превосходства,— и совсем с залом не общаемся. Тосты нужны! Дай мне, Стропус, как бывшему председателю колхоза, слово.
В зале шумно, голоса Стропуса почти не слышно, приходится хорошенько постучать ножом о тарелку.
Багдонас ждет, пока уляжется шум, застегивает пуговицы пиджака, снова расстегивает, глядит исподлобья на потолок и, потирая медвежьи лапы, рубит сплеча. Прежде всего позвольте сердечно поздравить трудового крестьянина, который пашет, сеет, поливает своим потом землю, чтобы с наименьшими потерями осенью снять урожай. Берой! Особенно нынче, когда природа во что бы то ни стало старалась поставить его на колени. Не сдался! Дягимай победила не только стихию, но и другие колхозы. Епушотасского района, заняв первое место. Веселись народ, у тебя есть на это право! Ура!
Мощное «ура» катится через все столы, сливается с дружными хлопками.
— Но, товарищи, разве могли бы вы похвастаться такими успехами, не будь у вас такого опытного работника, преданного делу партии, как ваш председатель? Нет, товарищи, без товарища Андрюса Стропуса вы не смогли бы добиться таких успехов. Ибо когда не крутится большое колесо, то не двигаются и маленькие колесики.
— За большое колесо! Ураааа!!! Хлопки. Все поднимают стаканы.
— Погодите, погодите, товарищи,— останавливает всех Багдонас— Я еще не кончил. Стропус — важное, но не самое большое колесо. Есть колесо побольше, без него весь агрегат района скрипел бы, тарахтел бы, но не двигался бы в нужном направлении. Я имею в виду Гириниса, вашего секретаря...
Последние слова Багдонаса тонут в возгласах и аплодисментах.
— Это уж точно!
— Даниелюс — человек!
— За Гириниса? Хоть всю бочку!
— Ваше здоровье, товарищ секретарь! Живите сто лет всем нам на радость и счастье. Ура!
— ...раааа! — катится по коридору, вырывается во двор, в вечерние сумерки и эхом отдается в поселке.
Багдонас, не рассчитывавший на такой отклик зала, долго стучит ножом по тарелке, пока не утихомиривает разбушевавшуюся публику.
— Ваш район, товарищи, сегодня в республике шагает в первых рядах. И в этом большая заслуга товарища Гириниса,— кончает свой тост Багдонас— Его организаторские способности, чуткость к трудящемуся человеку, принципиальность — вот та основа, на которой зиждутся все ваши успехи. Поэтому, уважаемые, я предлагаю тост за ваших прекрасных руководителей — Даниелюса Гириниса и Андрюса Стропуса.
Багдонас нерешительно садится, вдруг вспоминает, что не все сказал, но все в зале встают, и ему ничего другого не остается, как встать. Звенят стаканы, люди что-то выкрикивают в честь Гириниса, а те, кто поближе и посмелее, чокаются с секретарем, высоко поднимая стаканы. И Стирта протискивается вперед, чтобы чокнуться со своим родичем
(«Брат моей бабы, вы что, не знаете, ядрена-зелена!»), но Бируте с Рутой Бутгинене оттаскивают его в сторону.
— В каждой деревне свой дурак, а у нас — Стирта,— смеется Бутгинас.
Андрюс Стропус загодя обсудил с членами правления, кому первому и какие тосты говорить. Но Юлюс Багдонас все расстроил. Теперь другого выхода нет, придется самому что-то сказать. Зацепиться за это большое колесо Багдона-са, отдавая дань колесикам поменьше, и склонить на свою сторону сердца всех собравшихся, а главное — властей.
И изо рта Андрюса Стропуса вылетают слова — одно другого краше. Поклон простому труженику-колхознику, без героического, самоотверженного труда которого мы не шагали бы от победы к победе. Поклон уважаемому секретарю райкома Даниелюсу Гиринису, так сказать, руководящей силе и разуму Епушотаса. Поклон нашему гостю Юлю-су Багдонасу, который и есть главное колесо, двигающее весь механизм и дающее сложной машине колхозного производства правильное направление.
— За наших дорогих руководителей, товарищи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180