А пока... Что ты хочешь, чтобы я сделала сегодня?
Тифон достал из мошны монетку, положил в протянутую ладонь и сказал, улыбнувшись: • — Я хочу, чтобы ты выпила мое семя.
— Но тогда из него не выйдет войска, которое будет меня защищать! — засмеялась женщина и подняла его хитон...
ПЕРВОЕ ДЕЛО
— Нет, ну ты же сам понимаешь, — бросил бычок на пол Самойлов и раздавил его ногой, — не в жилу мне сейчас это дело.
— А кому в жилу? — Дробышев засмеялся. — Издержки профессии! Но надо же кому-нибудь и этим заниматься, не все же в белом фраке...
— Может, Чижу отфутболишь? Он все подряд берет... — Они вышли из курилки и зашагали по длинному коридору районной прокуратуры, изредка натыкаясь на подавленных посетителей и будто не замечая их.
— Берет-то он все, но только запорет, потом отдувайся перед конторой. Он же алкаш... Такое сляпает, что никакой суд не проглотит.
— Наш суд — самый всеядный суд в мире. Все проглотит.
Мужчины переглянулись и вдруг так расхохотались, что в коридоре наступила тишина. Дробышев вытер веселую слезинку, помотал головой и вздохнул:
— Но ему все равно нельзя. На тебя была последняя надежда.
— Не, Дим, даже не проси.
Дробышев взялся за ручку двери с самой важной по рангу табличкой, посмотрел на Самойлова задумчиво и спросил, скорее себя, чем его:
— Если не ты, то кто?..
Наташа почему-то испугалась. Нет, даже не испугалась, а просто мурашки забегали по спине, когда она шагнула на первую ступеньку маленького крыльца небольшого грязно-желтого здания. Здания, в котором ей придется проводить восемь часов в день, пять дней в неделю, одиннадцать месяцев в году, ну и плюс сверхурочные. Районная прокуратура Москвы. Даже старомодная массивная дверь не сразу захотела открыться и впустить ее внутрь, только с третьей попытки поддалась.
— Простите, пожалуйста, а где я могу найти?.. Извините, а вы не подскажете, как мне?.. Скажите, вы не знаете, где находится кабинет?..
Она шла по коридору и пыталась хоть у кого-то узнать, где ей найти главного. Но на нее никто не обращал внимания. Какая-то бабка дико покосилась, старик вообще не поднял глаз, когда она тронула его за локоть, двое мужчин прошли мимо, чуть не сбив ее с ног, и разразились смехом, после которого в коридоре наступила минутная тишина.
Наконец эти двое остановились у одного из кабинетов, продолжая болтать. Значит, тут работают, значит, нужно спросить у них. Наташа набрала побольше воздуху, одернула юбочку и решительно двинулась вперед.
— Если не ты, то кто? — спросил тот, что поменьше, открывая дверь.
— Здравствуйте! — Она сказала это как можно громче и уверенней, чтобы на нее обратили внимание. Но мужчина, похоже, даже не сразу ее заметил. Долго смотрел удивленно на ее косички и только потом ответил:
— Ну здравствуй... те.
— Простите, вы не подскажете, где мне найти товарища Дробищева? Он тут самый главный.
— — Да, самый главный. — Уголки губ у мужчины
дрогнули. — Только он Дробышев, а не Дробищев. А зачем он вам нужен?
— Нужен. Я к нему по делу.
Второй мужчина не уходил, с интересом рассматривая Наташу, как будто она какое-то диковинное животное.
— Ну тогда проходи, если по делу. Дробышев — это я. А ты кто?
— Ладно, Дим, я ухожу. — Второй отвернулся и зашагал по коридору, сдерживая улыбку.
— Ну так что у тебя за дело? — спросил Дробышев, когда Наташа вошла в кабинет и тихонько притворила за собой дверь.
— Я... Вы... Я к вам по направлению. Вот. — Наташа полезла в «дипломат», долго рылась там и наконец протянула бумажку.
— Что, опять стажерка?! — взорвался вдруг начальник. — Ну я этой Жданкиной покажу! Сколько раз, твою матрешку, просил не присылать никого, а она опять...
— Я не на стажировку. — Наташа покраснела. — Я на работу.
— Ты? На работу? — Он смерил ее взглядом с ног до головы. — Так ты не студентка?
— Нет. — Наташа обиделась. — Я уже закончила.
Дробышев взял бумажку, пробежал глазами и бросил на стол.
— Угу, значит, прокурор. Ты смотри. Ну и как
тебя зовут, прокурор?
— Наташа. — Девушка улыбнулась. — Клюева.
— А по батюшке? — Дробышев прищурился, как будто разговаривал с пятилетним ребенком: — Как нашего папку зовут, Наташенька?
— Миша.
— Ми-иша. Как интересно. — Дробышев вдруг перестал улыбаться и покачал головой. — Значит, так, Наташа Клюева, на первый раз прощается, второй раз запрещается. С завтрашнего дня ты у нас не Наташа, а Наталья Михайловна, и на голове у тебя не хвостики и косички, а нормальная прическа, и юбка у нас ниже колен. Ну и, конечно, ты у нас не «ты», а «вы». Все понятно?
— Понятно. — Наташа покраснела. Весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро Наташа с Виктором пытались придумать, что надеть, как причесаться. Волосы были самой большой проблемой. Выбрали вариант, естественно, консервативный. А про прическу Виктор вообще пропел:
— Ну, старуха! Оказалось, вот такой пассаж.
— Понятно, — повторила Наташа, опуская глаза.
— Вот и хорошо. Пока можешь походить тут, посмотреть, в кабинет свой зайди, я тебя в седьмой, с Гуляевой посажу. Только не говори никому, что ты прокурор, а то меня на смех поднимут, любой воришка бояться перестанет. Все поняла?
— Да, простите.
— Ну и дуй. Меня Дмитрием Семеновичем зовут.
— Наташа уже открыла дверь, буркнув что-то неопределенное, не то «очень приятно», не то «большое спасибо», но Дробышев вдруг сказал:
— Да, вот тебе и дело, чтобы без толку не болталась. Покажешь, какой ты на самом деле прокурор...
Она сначала вымыла руки, зачем-то привела в порядок прическу, потом тщательно протерла стол и только затем аккуратно, как будто это какой-то ужасно дорогостоящий фолиант, положила на стол обшарпанную картонную папку, на которой небрежным почерком было выведено:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101