Там он пил наравне со всеми, спорил, как мальчишка, а если попадался интересный пласт, работал не покладая рук целыми днями. По вечерам успевал готовить для всей компании свой фирменный пунш из дешевого виноградного вина, а потом еще долго пел романсы под гитару. И опять становился развалиной, как только возвращался в столицу.
— Ну, рассказывай, какие у тебя дела? — спросил он, налив ей крепкого душистого чаю из трав. — Как Михаил Борисович поживает?
— Как, ты не знаешь? — Наташа опустила глаза: — Папа умер... два месяца назад.
— Да? — Граф испуганно посмотрел на нее: — А я и не знал даже. Ты посмотри, несчастье-то какое. Он ведь даже младше меня был. Выходит, не ты ему от меня, а я от тебя привет скоро передам.
— Да перестань ты, — махнула рукой Наташа. — Тоже — в гроб собрался. Мы тебя не отпустим, пока ты нам театр не откопаешь.
Граф очень хорошо знал Наташиного отца. Когда отец еще ездил на Ольвию, они с ним даже дружили.
— Жаль, жаль. Ужас, как годы летят, — пробор
мотал Граф, смахнув со щеки слезу. — А как с
мужем дела?
Наташа опустила голову,
— Тоже мне тайны мадридского двора. — фыркнул Граф. — Да я еще там, на острове, сказал — вот это пара.
— Я на свадьбу не позвала, потому что...
— Понимаю. Я на Виктора твоего обиду не держу. Пусть приезжает на остров вместе с тобой... Если захочет, конечно.
— Граф, я тебя люблю, — улыбнулась Наташа и, приобняв старика за шею, чмокнула в щеку.
Он снова прослезился. Да, в Москве он старик.
— Граф, а я к тебе по делу пришла, — сказала Наташа, чтобы сменить тему. — По очень важному Делу.
— Что такое? — Он сразу насторожился. — Давай выкладывай.
— Я, когда на похороны ездила в Одессу, зашла на толкучку у набережной. Знаешь ее?
— А как же! — Граф улыбнулся и кивнул на старинный самовар на гардеробе: — Оттуда.
— И знаешь, что я там увидела?
— Что? — Он вежливо улыбнулся.
— Монетку с острова. Один асс.
— Ай-ай-ай. — Граф покачал головой: — Что делают, негодники, что делают. Сколько раз писал, чтобы объявили закрытой зоной, так нет, не хотят. А эти все шастают и шастают.
— Ты не дослушал, — сказала Наташа, подождав, пока Граф закончит причитать. — Это была как раз та монетка, которую я нашла. Помнишь, тогда, в овраге?
— Не может быть, — махнул рукой профессор. — Ты что-то напутала. Как она могла там оказаться?
— Вот и мне интересно, как она могла там оказаться, — согласилась Наташа. — Но я точно не напутала. Я что, свою находку не узнаю? Да любой узнает. Ты ведь тоже все помнишь, что откапывал.
— Да, конечно, помню. — Он закивал. — Тут недавно в Британском музее был — глядь, мои черепки...
— Но и это еще не все, — перебила Наташа, чтобы не дать ему углубиться в долгие воспоминания о своих археологических находках. — Я с этим парнем разговорилась, спросила, что у него еще есть, так он мне чего только не предлагал. И статуэтки, и амфоры, и оружие даже. Наверно, то, которое французы в начале сезона в могильнике нашли. Даже про какую-то золотую пряжку говорил.
— Да-да, — подтвердил Граф. — Нашли золотую пряжку, в колодце возле площади. Это было уже после того, как вы с Виктором уехали.
— Вот видишь! — воскликнула Наташа. — А как это все на толкучку попало?
— Ой, правда, а как это все туда попало? — Профессор наконец понял, о чем идет речь. — Это что же получается, мы копали-копали, а кто-то у нас все из-под носа утащил?
— Да, примерно так. — Наташа старалась сдержать улыбку. — Вот только кто?
— Это ты меня спрашиваешь? — обиделся Граф. — Ты что, думаешь, что это я?..
— Да нет, что ты?! — воскликнула она. — Мне такое даже и в голову не пришло. Я просто хотела... Скажи, а ты хорошо Степана знаешь, приемщика нашего?
— Степана-то? — Граф задумался: — Неплохо. Он же у меня еще в музее работал, лет пять назад.
— А тогда там ничего не пропадало? — спросила она.
— Нет, тогда — ничего. И вообще, Степан — честнейший молодой человек. Он никогда бы не смог заниматься такими грязными делишками, как...
Дальше шла долгая тирада о том, что Степан просто ангел во плоти, который муху не обидит и кусок хлеба не стащит, если будет от голода помирать.
Все это было, конечно, очень хорошо, но Наташа прекрасно знала профессора. У него все люди были честнейшими и благороднейшими, кроме молдаван, которых он почему-то на дух не переносил и от которых, по его мнению, все несчастья в нашей стране.
— Да, да, хорошо, он не мог этого сделать, — сказала Наташа, как только Граф замолчал. — Но тогда кто? На острове только он находки принимал, больше никто. Он, ну и еще Веня, рабочий. Но тот, когда находки ему отдавали, с острова ни разу не отлучался, все Степану сдавал, по описи.
— Ну и что?! — Граф начал злиться оттого, что с ним не соглашались. — И все равно я еще раз повторяю, Степан — честнейший молодой человек.
— Да пойми же ты! — не выдержала Наташа. — Я могу доверять фактам, и только фактам. Если я отдала честнейшему человеку что-то, а потом это что-то пропало, то на кого я еще могу подумать? Я прокурор, у меня работа такая.
— Не знаю, не знаю. — Профессор покачал головой: — И вообще, меня это как-то мало интересует. Главное, что откопали, а куда это дальше пойдет — уже не мое дело.
Это было действительно так. Граф, как и Наташин отец, принадлежал к той категории людей, про которых принято говорить: «Не от мира сего». Обладая огромными знаниями в той области, которой занимался, он в то же время был абсолютно неприспособлен к реальной жизни. Наверняка и сейчас, сидя тут, за обеденным столом, он в то же время мысленно витал где-нибудь в Древней Греции, которой посвятил всю свою сознательную жизнь.
— Ну ладно, забудем об этом, — сказала Наташа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101