..— Какой там сильный мороз!
В это время по радио послышались скрип и шум.
— Лопнул шар, — сказал Леша.
— Он забрался на целый километр выше самой высокой горы в мире и на целых четыре километра выше Авачинской сопки.
Океан оставался спокойным, и только иногда нас слегка качало на прибегающей за много тысяч верст океанской зыби.
В напряженной работе мы не заметили, как прошел день. Солнце стало клониться к западу; розовым светом вновь засверкали синеющие на горизонте Камчатские сопки. Вот тут-то и началось самое интересное. Наш инженер проверил еще раз носовую лебедку. С нее стали спускать железную раму с сеткой, которая должна была собрать на дне глубоководных морских животных.
Кто живет там, в темноте, на глубине 4000 метров?
Всем нам очень хотелось посмотреть этих морских обитателей. Сетка дошла до дна, трос ослаб.
— Теперь можно тралить, — сказал инженер.
Дали ледоколу тихий ход, и он осторожно начал скользить по зеркальной поверхности океана. Трал шел по дну.
Уже наступила ночь, когда подняли трал наверх, принесли фонари, чтобы лучше видеть добычу.
Анатолий Петрович Андриашев, второй гидробиолог нашей экспедиции, приступил к разбору добычи. Она была богатой.
— Вот они, посмотрите! — сказал Анатолий Петрович и подал нам светящихся рыбок, у которых светились бока, будто усеянные волшебными фонариками.
Потом он извлек морского ежа, красных креветок и особых рачков без глаз.
— Зачем им глаза? Там же темно, лучи солнца теряются уже в первой сотне метров и проникнуть на такую глубину не могут.
— А вот смотрите, маленькие огурчики! — крикнул кто-то. И действительно, в трале лежали маленькие огурчики. Но это были не огурчики, а особые животные, называемые голотуриями, очень похожие на огурчики.
Анатолий Петрович достал еще белые кораллы.
Был уже первый час ночи, когда, наконец, мы пошли спать. Я задержался на палубе,— мне хотелось еще раз взглянуть на океан. Он по-прежнему был спокоен и те-
перь как будто серебрился. Светлые полосы играли на его просторе. Невольно хотелось воскликнуть: «Ох, как ты красив, Великий океан!»
По мере продвижения на север воздух становился холоднее, появилась дымка голубых туманов. Ночь исчезла; стоял полярный день. Вскоре мы вошли в первый арктический порт — бухту Провидения.
Впервые русские попали в эту бухту в 1660 году. Это были анадырьские промышленники и «служивые» люди. Плавали они из устья Анадыря к Чукотскому носу и по пути обнаружили эту бухту. Здесь у них произошел бой с местными чукчами. Промышленники искали моржей, но зверей не оказалось. На обратном пути их настигла страшная буря и они чуть не погибли. Пришлось выбросить за борт все продовольствие и грузы. «И живота своего отчаялись, чаяли себе смерть», — записаны в летописях того времени их рассказы.
Бухта Провидения произвела на нас. огромное впечатление. Она совершенно закрыта, и волнение, моря сюда не проникает. Огромные отвесные скалы спускаются прямо к воде. Вершины их обычно закрыты туманом. Когда туман рассеивается, то кажется, будто по берегам сидят огромные чудовища. В это время года горы покрыты цветами и зелеными листочками малюсеньких, величиной с палец, кустиков. Один цветок даже носит поэтическое название: «разбитое сердце». У местных жителей с ним связано поверье, что если его сорвать, то сердце любимой будет разбито. Поэтому эти хрупкие цветы, нежно-розоватого цвета почти не рвут.
Вблизи бухты Провидения несколько лет назад был найден горячий источник, в котором вода кипит. Это особенно интересно, когда кругом стоит пятидесятиградусный мороз, а от источника поднимаются горячие клубы пара.
Мы с удовольствием вышли на берег и пошли гулять в горы. Первым делом нарвали целую охапку цветов «разбитое сердце».
Я раньше никогда здесь не был, но, странное дело, — едва я вышел на берег, как мне показалось здесь все знакомым. Меня даже заинтересовало это странное чувство. Только потом я понял, что знакомой показалась мне новая стройка. Порт только что строился. Вот так же начинались стройки, на которые я попадал студентом.
Лежали свежие обструганные бревна, пахнущие смолой, были заготовлены штабеля камней, рубили ряжи для причалов, работали копры, забивая сваи. Начало новостройки мне всегда навевает воспоминание молодости.
Капитан пригласил меня съездить с ним в соседнюю бухту — поохотиться на топорков.
— А что такое топорки? — спросил я.
— Это наши полярные птицы.
— С большим удовольствием, — ответил я. — «Надо было бы предупредить начальника экспедиции», — мелькнуло у меня в голове, но его не было. Он ушел на берег. Я сказал дежурному, что уехал с капитаном.
Очень быстрая моторная лодка капитана скоро вынесла нас в соседнюю бухту, называемую Эмма.
— Прежде заедем в мое любимое местечко, — сказал капитан. Моторной лодкой управлял он сам. Нас было всего двое.
Некоторое время мы ехали вдоль берега, а затем свернули в глубь бухты, к показавшемуся вдали мыску. Скоро мы пристали к песчаной косе за мысом. Капитан вышел и попросил подождать его здесь, а сам пошел вдоль косы и скрылся за поворотом. Капитан был огромного роста. Открытое, веселое лицо с чуть лукавыми глазами придавало ему какое-то особое выражение. Он был остроумен и очень забавно рассказывал о своих заграничных встречах. Но на ледоколе его все очень боялись. Там капитан был очень строг.
Очевидно, капитану хотелось побыть одному.
У меня в общении с людьми уже выработалось правило: никогда не надо мешать и напрашиваться на разговоры, когда видишь, что человек, этого не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68