..
— Хватит трепаться, Эдек!— проворчал незнакомец.
— Да ты не робей! Это мировые ребята, свои в доску, как-никак школьные товарищи. Он тоже парень что надо, только еще не обвык. Карьеру, видите ли, у коммунистов хотел сделать. Говорю тебе, Франек, пропал бы ты ни за грош, если бы не нализался и не устроил им скандал. Это в тебе инстинкт самосохранения заговорил. Ты что, жалеешь?
Тот пожал плечами.
— Чего мне жалеть? Только не трепись.
— Ладно! Подождите-ка, ребята, сейчас раздобуду для вас стопочки. Сидите спокойно, не беда, если нас вместе увидят. Разве возбраняется сидеть со старым школьным товарищем? Эй, пан старшой!— позвал он стоявшего в дверях официанта.— Две стопки и два стакана содовой.
254
Минуту спустя он привычным движением разливал водку.
— Ваше здоровье! Водой запивайте. В жару с водкой лучше всего содовая идет.
— Блеск!— воскликнул он, потирая руки, когда все осушили по стопке.— А теперь можно и о делах поговорить. Гроши принесли?
— Принесли,— ответил Алик.
— Сколько?
— Десять бумаг. Остальные при получении.
— Порядочек. Может, завтра Получите товар. Куда доставить?
На этот раз Алик дипломатично промолчал, предоставив слово Шреттеру.
— В парк,— ответил Юрек.— В шесть часов вечера, у второго пруда.
— Далеко, черт возьми!— Климчак скорчил недовольную гримасу.— А тележка с мороженым там пройдет?
— Пройдет,— заверил его Алик. Климчак подумал немного.
— Ну, ладно!— согласился он наконец.— Сильны ребята, а, Франек? Ловко они все это придумали. Не подкопаешься!— Он отхлебнул немного воды.— Покончим с этим делом и послезавтра сматываемся. Проедемся по побережью, посмотрим, что и как. Нам надо немного проветриться. Ему тоже здешний климат противопоказан, правду я говорю, Франек?
— Кончай трепаться!— разозлился тот.
— Ладно! Молчу. Вот только денежки получу — и до завтра.
Шреттер полез в карман за конвертом с деньгами, но Алик толкнул его под столом.
— Шухер! — буркнул он.— Старик идет. Шреттер посмотрел на улицу и выпрямился.
— Одну минуточку,— сказал он спокойно. Посередине тротуара в том же светлом костюме и
с тростью в руке шел Котович, прямой и подтянутый, как юноша. Бросая с высоты своего роста беглые взгляды по сторонам, он направлялся прямо в кафе. Шреттер быстро встал и пошел ему навстречу.
— О, кого я вижу! — обрадовался Котович.— Добрый вечер, дорогой мой.
Он с чувством потряс его руку.
— Януш вернулся?— спросил Шреттер.
Лицо Котовича омрачилось.
— Негодяй!
— Не вернулся?
— Теперь он совсем может не возвращаться. Понимаете, дорогой, в какое положение он меня поставил? Какие у меня из-за него неприятности? Позор!
— Да, представляю себе. Но я не могу понять...
— Тут и понимать нечего. Все ясно. Увы, ясно, как божий день. Негодяй!
— Но, может, с ним все-таки что-нибудь случилось?
— С ним?— Котович удивленно поднял кустистые брови.— Разве вы не знаете своего друга? Тут и говорить не о чем. Пьянствует небось или, прихватив деньги, удрал с какой-нибудь девкой. Я слишком хорошо знаю своего сына. К сожалению, он не похож на вас. Ну, ничего не поделаешь! Не каждому бог дарует хороших детей. В семье, как говорится, не без урода. А вы можете поставить крест на своем друге, он недостоин вас, это говорю вам я, его отец!
Попрощавшись со Шреттером, он направился между столиками в глубь веранды, поминутно приподнимая шляпу и с любезной улыбкой раскланиваясь со знакомыми. Он знал всех сколько-нибудь известных людей в городе и сам был популярной личностью.
Станевич, сидевшая с доктором Дроздовским, издали заметила его величественную фигуру. Она обрадовалась и стала махать ему рукой, чтобы он подошел. Не переставая по дороге кланяться, он протиснулся к их столику.
— Мое почтение, дорогая пани! Добрый вечер, доктор! Какая приятная встреча. Как ваше самочувствие?
— Отлично!— засмеялась пани Кася.— Разве можно себя плохо чувствовать после такого замечательного вечера, какой вы нам устроили.
В соломенной шляпе с широкими полями, в пестром летнем платье, веселая, слегка возбужденная, с блестящими глазами, она казалась моложе своих лет. А чернявый Дроздовский в белом полотняном костюме больше, чем когда-либо, был похож на южанина: испанца или итальянца.
— Разрешите?— Котович указал глазами на свободный стул.
— Ну конечно, прошу вас, садитесь. Я так мечтала вас встретить.
— Вы?!
— И знаете почему? У меня к вам, дорогой пан директор, большая просьба.
— Всегда к вашим услугам.— Котович прижал руку к груди.— Для вас я на все готов.
— К сожалению, это весьма тривиальная просьба.
— Ничего не поделаешь. Не одной духовной пищей жив человек.
— Правильно,— вмешался в разговор Дроздовский,—- Я как врач могу это засвидетельствовать. Разрешите, я сам изложу пану директору вашу просьбу?
— О да, пожалуйста!— обрадовалась Станевич.— Я всегда теряюсь, когда надо говорить о подобных вещах. И потом — я ровно ничего в этом не смыслю.
Дроздовский пододвинул свой стул поближе к Ко-товичу.
— Дело вот в чем. У пани Станевич есть кое-какие сбережения — золото, украшения...
— Понятно, понятно,— сказал Котович.
— Она хотела бы обратить это в деньги.
— Правильно! И весьма похвально! Деньги должны жить, быть в движении, приносить прибыль. Все понятно. Вопрос исчерпан. Можете на меня рассчитывать. Когда прикажете к вам прийти?
Пани Кася посмотрела на Дроздовского.
— Может, завтра?
— Да, лучше всего завтра,— любезно осклабившись, подтвердил Дроздовский.— Скажем, завтра днем.
— Отлично!— Котович наклонил голову.— Быстрота — залог успеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87