— Шла бы ты лучше, Юнис,— сказал Руни.— У нас с Санни дела.
Она медленно поднялась с кресла.
— Ты мне что-то обещал сегодня,— сказала она.— Не забыл?
Руни томно откинулся в кресле и оглядел ее с ног до головы. Ее стройное, гибкое тело, девичья грудь, белая шея в веснушках еще не перестали волновать его.
— Я ничего не забываю,— сказал он.— Не бойся, сдержу обещание. Можешь быть спокойна.— Полузакрыв глаза, он смот-
рел на нее сквозь длинные черные ресницы.
Ей не понравилось, что он ее так разглядывает.
— Прекрасно, Чарли,— сказала она,— вот и выполни свое обещание сегодня, пока я не ушла.
Руни сразу насторожился.
— Не надо так на меня давить, Юнис,— сказал он.— По правде говоря, сейчас у меня вообще нет денег. Будут только на следующей неделе. И тогда я тебе обязательно дам.
— Но ты обещал...
— Пойми, Юнис,— терпеливо сказал Руни,— всю эту неделю я только и делал, что кого-то подмазывал.— Он мрачно взглянул на Санни Андерсона.— Снова надо было министру дать. И, скажу тебе, немало. Это как скоротечная чахотка. С каждым днем все хуже. Кое-кому из полиции тоже надо было сунуть. Да еще один политикан сказал, что собирает на благотворительные цели. Вернее всего, собирает он на самого себя. Этим только подавай. Нашли дурачка.
— Но ты сказал...
— Послушай, Юнис, почему ты хоть раз не можешь потерпеть?.. — Руни снова покосился на Андерсона и добавил:— И нечего тебе удивляться — не всегда же у меня есть наличные.
— Хозяин прав, Юнис,— сказал Санни.
— Все равно у тебя денег уйма, Чарли,— сказала она, твердо решив добиться своего. «Последний дурой буду, если упущу»,— твердила она себе. Вот дождется, что надоест ему и он ее бросит,— останется тогда без гроша. Не жить же ей всю жизнь, как сейчас. Юнис надеялась еще выйти замуж и обзавестись, как все порядочные люди, своим домиком в предместье. Скопит денег и купит дом.
— Но почему я должна ждать, Чарли?
— Ты не понимаешь, Юнис... — Руни начинал злиться.— Женщины вообще ничего не понимают. Только и знают, что пускать деньги на ветер...
Юнис тоже начала злиться.
— А чего ты так дрожишь над ними, Чарли? Заберешь с собой в могилу?
Руни впился в нее глазами. Он был суеверен и подозрителен. Вдруг он вскочил с кресла и направился к ней своей изящной походкой балетного танцора — высокий, гибкий, с красиво посаженной головой на сильной шее.
— Я не хочу больше спорить с тобой,— сказал он.
— А я вот возьму и не уйду,— поддразнила его Юнис, но на самом деле она испугалась.
— Хочешь лягавой заделаться? — спросил он, глядя на нее страшным взглядом.— Кто-то тебя подучил, да? — добавил он с одержимостью сумасшедшего.
— Ты что хочешь сказать — что я тебя продать могу? — щеки у Юнис пылали.
Руни огляделся со смущенным видом, словно сам устыдился своих подозрений.
— Я пошутил, Юнис,— сказал он, но страх, который часто мучил его, не прошел.— Тебе не надо было об этом говорить,— добавил он, боясь даже повторить страшное слово «могила». Он повернулся к Андерсону.
— Ну скажи, Санни, можно такое говорить, а? — спросил он ворчливо.
— Признаться, Чарли, женщин я никогда не мог понять,— дипломатично ответил тот.— Язык у них не тем концом подвешен, что ли, сами не знают, что говорят.
— Ну, положим, я и мужчин знаю, что не лучше баб,— сказал Руни.
— И то верно, Чарли,— поддакнул Санни.
— Если вы кончили меня обсуждать, я пойду,— холодно сказала Юнис.
Она направилась к двери. Бросившись за ней, Руни быстро нагнал ее.
— Не устраивай сцены,— просительно сказал он. Она обиженно молчала. Зазвонил телефон. Руни вернулся столу и поднял трубку.
— ...Полиция! Всюду!.. — проговорил он, побледнев. Возле стола тревожно зазвонил сигнальный звонок.
— Облава,— сказал Руни. Он сверкнул глазами на Санни Андерсона.— Неплохая публика, ходячая добродетель, а, Санни? Видно, у тебя в глазах помутилось.
Послы 'тлись голоса. Все трое напряженно прислушивались. Голоса становились все громче. Кто-кто крикнул:
— Сыскная полиция! Телохранитель открыл дверь.
— Я смываюсь, босс,— крикнул он.— Всех хватают. Пробрались через крышу и черный ход... И в клубе уже давно сидели.
Он захлопнул дверь и побежал по коридору. Слышен был топот его ног.
— Куда он бежит? — спросил Руни.— Прихлопнут идиота. Потом надвинулся на Санни Андерсона.
— Не заметил ни одного лягаша, а, Санни? А они тут еще днем засели. Ели и пили, ели и пили! — в бешенстве повторял он.— И будь я проклят, если они заплатили.хоть один фунт. Гады! — прошипел он Санни в лицо.
Но какой-то кусочек его мозга оставался спокойным. Чего здесь нужно сыскной полиции? Кого надеется взять старший инспектор Филдс? От силы одного-двух каторжников, которых он мог бы сцапать и без облавы. Тогда к чему все это представление? Нет, тут что-то неладно, думал Руни. В нем все больше росла уверенность, что дело серьезное, какая-то новая опасность. И снова на него нахлынули подозрения: не пригрел ли он врагов в своем собственном доме. Никому нельзя доверять...
— Так ты, значит, не разглядел, что эти типы — фараоны? — спросил он, пристально глядя в глаза Андерсону.
— Ей-богу, никогда их раньше не видел, Чарли,— сказал Андерсон.— Совсем не похожи на фараонов. Я думал, они из какой-нибудь нефтяной компании. Там любят таких спортивных ребят.
— Рассказывай сказки!.. — отозвался Руни.— А не взял ли ты фунт-другой, чтобы не заметить их, Санни?
Всем своим видом Андерсон показал, что потрясен таким предположением, однако решил, что умнее промолчать.
Руни взглянул на Юнис. Она подошла к нему, смущенно и неловко, и взяла его за руку. Она всегда проникалась сентиментальной жалостью к тем, кто попадал в беду, и была хорошим товарищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72