А пока что я готов помочь вам и навести справки о
Фулльвее и о Делькине.
— В самом деле, сделайте это — всегда следует знать, с кем имеешь дело. И постарайтесь получить сведения из нескольких источников.
— Я напоминаю вам о том, что мои сведения будут чисто делового характера, а также и о том, что о секретарше, не занимающей положения в коммерческом мире, я вообще ничего не могу узнать.
— О ней я постараюсь сам все разузнать, — сказал Аллердайк. — Я буду ждать вас в Вальдорф-отеле, я поселился там на время производства следствия. Я надеюсь получить новые сведения от гулльской полиции. Через два-три дня вся эта история попадет в печать, и тогда она станет сенсацией.
В этом отношении Аллердайк оказался прав. Полицейские власти, увидев, что дело принимает совершенно невероятный оборот, решили обеспечить себе содействие прессы и опубликовали все случившееся со всеми подробностями в газетах. Поэтому следующее утро принесло Аллердайку так же, как и всем лондонцам, газеты, заполненные огромными отчетами о том,
что его занимало. Три таинственных убийства, два небывалых ограбления — вот уже несколько лет как у газетного мира не было подобной сенсации. Единственно, о чем жалели газетчики, это о том, что каждая из них в отдельности не могла единолично располагать этим материалом. Полиция проявила мудрое беспристра-
стие, и во всех газетах была напечатана одна и та же информаци.
— Репортеры накинутся на нас, как мухи на мед, — сказал Фулльвей за завтраком Аллердайку. — Послушайте меня, не принимайте никого из них, а если кому-нибудь из них удастся добраться до вас, то держитесь как можно более сдержанно и не давайте никаких сведений.
— На сей счет пусть у вас не будет никаких сомнений, — ответил Аллердайк. — Я вообще ни с кем из них не собираюсь говорить и не понимаю, какую пользу может нам принести вся эта газетная шумиха.
— Большую пользу, — сказал Фулльвей. — Она привлечет всеобщее внимание. Я убежден, что уже сейчас несколько сот сыщиков-любителей пытаются найти человека, привезшего француженку в Паддингтон, и что такое же количество занято тем, что выдумывает ряд любопытных теорий, объясняющих происшествия. И единственное, что нам еще остается предпринять, это объявить награду за раскрытие всей этой таинственной истории. Вы не подумали об этом?
— Я сказал об этом еще вчера в Скотланд-Ярде, но затем мне пришло в голову, что помимо меня во всем этом будет заинтересован еще кое-кто, а именно: мисс Леннард и княгиня. Я бы хотел ранее спросить их, и если они согласятся, то с моей стороны не будет никаких препятствий.
— Значит, вы хотите объявить одну общую награду за находку драгоценностей и за поимку убийцы?
— Я полагаю, что это более или менее ясно: убийцы и похитители драгоценностей входят в одну и ту же шайку, — ответил Аллердайк. — Дамы хотятвернуть свои драгоценности, а я хочу покарать убийцу моего брата. Мы стремимся к одной общей цели и объявим одну общую крупную награду.
— Ладно, — сказал Фулльвей, — выждем, что нам скажет княгиня. Я думаю, что ее приезд поможет нам разобраться во многом.
В тот же вечер мистеру Аллердайку удалось ознакомиться со всем тем, что могла сообщить им об истории с драгоценностями княгиня. Он прибыл с мисс Леннард на совещание в Скотланд-Ярд и застал там Фулльвея с княгиней. Аллердайк с большим интересом разглядывал вновь прибывшую. Она была холеной красивой женщиной средних лет, быстрой в словах и в движениях — типичной американкой. Чиновник, успевший до прихода Аллердайка опросить ее, вкратце сообщил суть ее показаний.
— Княгина заверяет, что ни один человек, кроме нее и мистера Джемса, не знал о ее намерении продать драгоценности, — сказал он. — Если я верно понял ваши слова, — продолжал он, обращаясь к княгине, — то вы никому не сказали о своем намерении, не так ли?
— Никому, кроме мистера Джемса, — твердо заверила княгиня. — Да это было бы с моей стороны большой неосторожностью, если бы я это сделала, — продолжала она, — я хотела все сохранить в тайне. С момента разговора с мистером Аллердай-ком и до прибытия в Лондон я ни с кем не говорила об этом.
Чиновник взглянул на Аллердайка, словно приглашая его спросить княгиню о чем-либо, и Аллердайк воспользовался возможностью задать вопрос, давнонапрашивавшийсянаязык: — Что вас заставило, сударыня, оказать моему кузену подобное доверие? Я обольщал себя уверенностью, что располагал его доверием, а между тем никогда не слышал от него вашего имени. Вы давно знали его?
— Я была знакома с мистером Аллердайком более года, — ответила княгиня. — Я встретилась с ним в Париже, затем на Ривьере и, наконец, в Польше. Он провел для меня несколько дел, и я целиком доверяла ему. Я знала, что он абсолютно честный человек. Случайно я встретила его в Варшаве как раз в то время, когда приняла решение продать все, что было у меня ценного, чтобы выкупить ряд закладных, отягощавших имение моего сына. Былоэто несколько недель тому назад. Я посоветовалась с ним, и он телеграфировал мистеру Фулльвею. Дальнейшее вам известно. Повторяю, что никто в Польше не знал о моих намерениях, так же, как я уверена, что мистер Аллердайк хранил мою тайну.
— Быть может, вы кому-нибудь что-либо написали об этом?— осведомился чиновник.
— Ни строчки, — ответила княгиня. — Этого и не требовалось. Мы трижды встречались и все обговорили. Лишь мистер Аллердайк обменялся телеграммами с мистером Фулльвеем, я читала телеграммы и в них, конечно, упоминалось о драгоценностях. Но я не думаю, что мистер Аллердайк был одним из тех, что оставляют переписку без присмотра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55