Именно о таком человеке могли мы сказать: это для таких, как он, вынесли мы все тяготы на своих плечах, наше дело продолжат верные руки. Он позволял себе называть наш социализм дерзанием, но относился к строительству социализма как к первейшей своей обязанности и прежде всего как к своему праву —с полным пониманием и во всеоружии своих полномочий.
Надо тебе сказать, я порой смотрел на него так же, как он в свое время на того старшину, как на человека, неудержимо идущего к цели, своей, но и моей тоже, как на человека, дающего
мне основание для глубочайшей уверенности.
И вдруг налетает чудовище со средневековым наименованием, отравляет ему кровь и сводит его в могилу. Кому пойдешь ты жаловаться, Давид, знаешь ты место, куда можно подать жалобу? — Я бы пошел с тобой, если б знал,— ответил Давид Грот, и, когда положил трубку, на душе у него скребли кошки.
Будучи, однако, человеком легкоуязвимым, он от парализующего отчаяния всегда загодя искал укрытия в налаженной системе, такой системой для Давида была работа. А потому он опять погрузился в ворох бумаг, не ощущая уже полной беспомощности, избитый, правда, но не разбитый. Он не мог, да и не хотел делать вид, будто ничего не случилось, и не остановился на благих намерениях; он продолжал свою повседневную работу, казалось, как обычно, но, невзирая на легкость, с какой он ответил председателю совета одного из городов Кафельской долины, почему уже давным-давно о них ни строчки нет в НБР, легкость, с какой он принял похвалу пчеловода и благодарность дома для престарелых, а также брань какого-то главного режиссера, невзирая на свой навык и обычное внимание и к вопросам, и к своим разъяснениям, он внезапно ощутил тревогу: оказывается, необходимо обладать чем-то большим, чем навык, ибо навык обернулся бедой; он проглядел дружбу, и сердечный союз, и свою человеческую обязанность.
Поэтому он строже, чем обычно, контролировал свои слова, проверяя, не звучит ли в них нетерпение или высокомерие, а дошел до проектов и идей к следующим номерам, долго раздумывал, прежде чем вписать еще одно новое предложение. Он задумался над своим замыслом, желая знать наверняка, что то честный и разумный замысел, а не попытка облегчить душу искусным журналистским приемом.
Он кое-что понял на собственном опыте, но действительно ли необходимый опыт, выяснится лишь в процессе будущей работы. Давид был уверен, что ничего недозволенного нет в его амысле, однако недозволенное — для его замысла еще мало.
Искренность — тоже старинное слово, и сейчас со всей надо спросить: вправе он делать, что задумал?
Он почувствовал, что застрял на профессиональной проблеме, выигрывая время для раздумья над более общей проблемой. А потому тотчас сократил это время и приступил к решению первого вопроса: вправе ли журнал заняться историей Гергарда и тем самым обратить тихую смерть в бурную жизнь? Ибо конечно же, закипит бурная жизнь, если в популярном журнале написать: мы знаем некоего оптимиста, автора письма, и счастливых получателей этого письма, но о посланце же, доставившем письмо, мы ничего ровным счетом не знаем: ни о пути, который он отшагал, ни о его нынешнем пребывании. История Рикова — часть нашей общей истории, но и путь усатого старшины — тоже ее часть, а этой части у нас нет. Кто поможет найти ее?
Вот как Давид осуществит свои права: опыт Рикова многих озадачил; от его действий, вытекающих из этого опыта, выиграла страна в целом; значит, можно обратиться к стране и с рассказом, и с расспросами.
Итак: «План юбилейного номера.
Рабочее название: Письмо.
Объем: видимо, серия очерков.
Публицистическая целенаправленность: показать один из источников нашей дружбы и один из ее результатов. Подключить читателей к размышлению: наше происхождение? Осмысление истории ГДР.
Поиск:
а) ГДР: в каком лагере находился Риков — как можно точнее-Когда? Расспросить жену, разыскать товарищей: помнит ли кто-нибудь этот случай? Когда письмо получено в Мейерсторфе? Навестить родителей, соседей. Показать Мейерсторф в те годы. Разыскать соратников Рикова — по МПС, по кабинету сельхозтехники, по работе в Шверине, по работе в Берлине и т. д. Выяснить, жив ли тот инженер или крестьянин с веревкой (маловероятно, но расспросить в М.; событие, видимо, обсуждалось). Описать советского офицера, передавшего письмо. Показать Мейерсторф в наши дни. Сохранилось ли письмо?
б) СССР: выяснив местонахождение лагеря и время пребывания там Рикова, разыскать сведения о проходивших частях. То же самое о частях вблизи Мейерсторфа. Обратиться: в советское посольство — Берлин, в посольство ГДР — Москва, в штаб верховного командования — Вюнсдорф, в Генеральный штаб — Москва, в советский военный архив.
Далее: подключить советские газеты, «Огонек», армейские газеты.
Целенаправленность поиска: выяснить личность старшины, его дальнейшую судьбу, как письмо попало к офицеру?
По выяснении: восстановить маршрут, пройденный письмом, разыскать фото участников события, фото городов на пути, фото сражений. Вычертить весь путь по карте. Может быть, командировать репортера и фотокорреспондента по следам письма. Не забыть могил!
Создать рабочую группу: сбор документов, репортеры из ГДР и соц. стран (по двое), фотокорреспонденты (двое).
Начало работы: немедленно.
Конец публикации: юбилейный номер; начало — в номерах по числу очерков.
Ответственный: Давид Грот».
Давид Грот, вот как? А почему Давид Грот? Потому, что он лично заинтересован, потому, что он потрясен? Или потому, что не выполнил своего долга, долга перед дружбой? Потому, что дело того требует, или потому, что совесть мучает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149