Но, увидев ближе деяния Габсбургов во Франкфурте, разделяю опасения вашего величества. Карл Пятый в случае войны будет не с нами, а с крестоносцами. А посему прошу вас, светлейшая госпожа, допустить и меня в круг близких вам особ, верных слуг и советников... Тем более что мне стало известно, будто Карл затеял хитрую интригу, направленную против вас, ваше величество.
— Какую же?
— Я предпочел бы говорить об этом не здесь.
— Жду вас, ваше преосвященство, не позднее чем через час в моих покоях...
На другой день король, вызвав Джевицкого к себе, принял его любезнее, чем обычно, и сказал:
— Я хотел бы держать сегодня совет с вами и с Тарновским. Любопытно мне было бы услышать мнение моих советников, каковы будут наши дела в Европе после избрания Карла Пятого. Так ли вы судите о сем, как королева, или иначе?
Джевицкий постарался не отвечать на вопрос короля прямо.
— Королева — кладезь учености, — сказал он. — Я слышал, что она знает на память четыре книги "Энеиды" и много писем Цицерона. Читает наизусть стихи Овидия и Петрарки. У нее живой и быстрый ум.
— А темперамент южный, — проворчал король.
— О да, она, быть может, несколько горячего нрава, но хорошо знает, чего хочет.
— Пока — Тарновскому о ее неприязни к Габсбургам ни слова... он...
В эту минуту в королевские покои вошел Тарновский, Сигизмунд на мгновение умолк, затем после обычных слов приветствия, спросил:
— Вы, должно быть, уже слышали, что Карл выбран императором?
— Это добрая весть, — отвечал Тарновский и, обращаясь к Джевицкому, продолжил: —Радуюсь, что вы ее нам привезли, ваше преосвященство.
— Теперь Испания, Нидерланды и все княжества немецкие в одних руках. Каково будет ваше суждение на сей счет? — поинтересовался король.
— Мы получили могучего союзника, в государстве которого никогда не заходит солнце. Нам легче будет отразить нападения крестоносцев и турок, потому что иные опасности ныне нам не угрожают.
— Королева находит, что куда больше толку было бы в франко-турецком союзе. Против Габсбургов.
— Если и против, то с кем? Не вижу других союзников. Простите, ваше величество, но устами королевы говорит неприязнь.
— Неприязнь? С чего бы?
— Есть на то причина. Недавно умершая королева Неаполя Иоанна отписала в завещании изрядную толику денег родственнице своей — Барийской герцогине. Карл отказался подтвердить завещание Иоанны и — соответственно — выплатить деньги.
— Отказал?! Не думаю, чтобы супруга моя знала об этом уже в день приезда послов.
— Тотчас по приезде, — вмешался в разговор Джевицкий. - Я поведал о сей неприятной истории канцлеру ее королевского величества.
— Доктору Алифио? Италийцу?
— Да, ему.
— Гм... Стало быть, знала... Это меняет положение вещей, — признался король.
— И я так полагаю, ваше величество, — добавил Джевицкий. — Карл Пятый нарушил взятые им перед выборами обязательства по поводу неаполитанского наследства.
— А был ли он посредником между нами и крестоносцами, как обещал?
— Лишь в известной мере, ваше величество. Он склонял великого магистра признать вассальную зависимость от вас и присягнуть вам на верность.
— Однако Альбрехт отказался сделать это.
— Увы.
— С крестоносцами все едино войны не избежать, — заметил Тарновский. -Худо, что великий князь Московский Василий спешит объединить русские земли. Есть вести, что он замирился с ханом Гиреем.
— И вы полагаете, на нас снова двинутся татары? — спросил король.
— В этом я более чем уверен, — утвердительно ответил Тарновский. — И если бы вы, ваше величество, позволили мне объяснить государыне, сколь велика подступившая к нам со всех сторон опасность, быть может, она не стала бы именно сейчас добиваться своих прав на наследство Иоанны.
— А вы попытайтесь сами сделать это. Кроме того, необходимо потребовать от великого магистра подчинения Короне... Если только он не нападет на нас первым...
Короля Бона выслушала куда внимательней, чем Тарновского.
— Стало быть, война неизбежна? — спросила она.
— Да. Кнехты великого магистра предают огню и разорению наши пограничные земли.
— И вы снова хотите покинуть Краков? Когда же?
— Во всяком случае, не раньше, чем на помощь Альбрехту придут наемные войска и западные рыцари. Но войны — мужское дело, не обременяйте себя подобными заботами. Вы ведь не поверили Тарновскому, когда он говорил, что наши границы вечно под угрозой.
Бона тяжело вздохнула.
— О боже! Что я, выросшая в Бари, могла знать о крестоносцах? О татарском ясыре — этой страшной неволе, придуманной для детей и женщин? Об отуреченных сиротах, из которых растят янычар? Кстати, о Тарновском...
— Любопытно, что вы о нем скажете, — оживился Сигизмунд.
— Верно ли, что на время войны Фирлей передаст ему свой гетманский жезл?
Король, казалось, был обескуражен таким вопросом.
— Не знаю, откуда такие вести? Гетманом коронных войск был и остается Миколай Фирлей из Домбровицы. Есть и будет до самой смерти своей на поле брани.
— Тем лучше. И еще одно. Пожалуй, стоит уже сейчас сделать что-нибудь для Кмиты.
— Кмита весьма надменен и смутьян.
— Неужто? — удивилась королева. — Он предан вам всей душой.
-Мне?
— Вам и династии Ягеллонов. Он старше Тарновского, а посему так спешит занять высокую должность.
Сигизмунд подошел к Боне вплотную и долго вглядывался в ее лицо.
— Бог мой! Столько хитроумных замыслов в столь очаровательной головке, — наконец произнес он. — Неужто среди них не бывает и такого: "Я тоже спешу"? Но не к королю, раздающему благодеяния. А к супругу. Почему вы отвернулись? Спрятали лицо? Боже, почему вы залились румянцем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185