Оттого и горло пухнет. Если бы я, как прежде, могла действовать свободно, без оглядки, быть может, я и швыряла бы наземь все, что под руку подвернется, но тогда бы горло у меня не болело!
— Разумеется, — согласилась Марина. — Однако смею заметить, госпожа...
— Довольно! Надоела мне твоя болтовня! Готовься к отъезду.
— В Италию? — робко спросила камеристка, не смея надеяться.
— О бог мой! До чего ты глупа! — вынесла ей приговор Бона. — Сейчас не время лечить горло. Едем в Мазовию.
— Ах...
— Король в Краков возвращается, а мы в Варшаву. Сусанна! Ступай, скажи об этом королевне Анне.
К гетману Тарновскому, прибывшему в Вильну после проведения смотра войску в приграничных крепостях, сразу же ринулся Радзивилл Черный.
— По своему обыкновению государь повелел мне начать переговоры с сенаторами, милостивый гетман. Поэтому, воспользовавшись вашим прибытием в Вильну...
Гетман прервал его не без иронии:
— О да! Старое присловье гласит: беда у порога — вспомнили бога. Разумеется, королю могут помочь и старые опоры отцовского трона. Не возражайте! Я знаю. Он просил меня о помощи еще до брака с Барбарой. А теперь снова нуждается в защите от натиска вдовствующей королевы. Значит, сам того пожелал? Я слышал о его новом супружестве. С дочкой Габсбурга Катериной. Так ли это?
— С эрцгерцогиней Катериной, — почтительно заметил канцлер.
— А ежели... Ежели и она окажется такой же... бесплодной, как и Елизавета? — слегка поколебавшись, спросил Тарновский.
— Не думаю... Но тогда, бог даст, после длительного монаршего правления господам сенаторам и Совету представится возможность нового выбора. А быть может, даже удастся возвести на трон и одного из блистательных воителей, прославленного в боях гетмана...
Тарновский внимательно пригляделся к Радзивиллу.
— Это также повелел сказать вам... король? — спросил он.
— Помилуй бог! Вы мне не верите? - возмутился литовский канцлер.
— Не совсем... — произнес Тарновский. — Брат ваш, Миколай Рыжий, также великий гетман.
— О! Всего лишь литовский. Да и то едва лишь несколько месяцев. И, хотя он мне брат, спрашиваю порою себя: "Какие виктории прославили его имя? Какие подвиги ратные?" Каждому ведомо: нет в Речи Посполитой вождя более
знаменитого, нежели великий гетман коронный, победитель под Обертином.
— Гм... — буркнул Тарновский.
— О, нет, именно так. Гроза турок,!
— Значит, — спросил через минуту Тарновский, — вы уже не говорите обо мне "граф-гетман"?
Я никогда так не говорил! - возмутился Радзивилл.
— Вот и хорошо, потому что сегодня великий гетман — я, а завтра им будет кто-нибудь другой. Важно не это. Важно, что в наше время должность эта надо всеми иными главенствует, шляхту ныне только хлеб интересует, тот, что о«а в Гданьск сплавляет. Благое дело, пусть обогащается. Однако же посполитое рушение в негодность ныне пришло! Ненадежно, медлительно. В расчет принять можно только наемное войско, постоянное. А кто его возглавит? Кто, королевскому могуществу равный? Гетман. Верховный вождь, монарха. В самом деле... Кто знает, кто знает. Быть может, со временем, когда не станет Ягеллонов... Однако же мысль эта вами была высказана, пан воевода, не мною.
— Не отрицаю, именно мною, — согласился Радзивилл. Гетман снова пристально вгляделся в него.
— Я дорого бы дал, — произнес он наконец, — чтоб отгадать, отчего вдруг?.. Отчего вы норовите просватать за Августа эрцгерцогиню Катерину?
— Боже мой! В действиях своих я руководствуюсь всего лишь свойственной мне доброжелательностью, — витийствовал канцлер. — На короля обрушилась матушка, он чувствует себя весьма одиноким. Надобно ему забыть о Барбаре, снова стать счастливым.
— Но каково придется Катерине у вас в Литве? Будет ли она счастлива? Вспомните покойную Елизавету... — заметил гетман.
— А зачем ей сидеть в Вильне? Королева Бона воротится к себе, в Мазовию. Двор, как и в прежние времена, будет в Кракове, снова оживет Вавель. Наконец-то!
— Вы так легко уступаете малопольским вельможам место при короле? — все еще сомневался Тарновский.
— Полно, ваша милость, у меня своих дел в Великом княжестве предостаточно, — объяснял Радзивилл. — Впрочем, я знаю, в случае нужды вы позовете меня в Краков.
Тарновский встал, прошелся по комнате, наконец, приняв решение, промолвил:
— Да, разумеется. В таком случае, извольте повторить нашему государю: я стою за его супружество с дочкой Габсбурга, герцогиней Мантуанской.
Несколько дней спустя Виленский замок совсем опустел: первым уехал неизменный уже советник короля Радзивилл Черный, затем сам Сигизмунд Август, наконец, в Мазовию отправилась и королева Бона. Прощание с сыном не было таким уж холодным, их обоих занимала теперь борьба с Веной и Римом. Устрашатся ли там угроз Августа, порвут ли переговоры с Иваном? В глубине души королева вынуждена была признать, что этот исход был бы наилучшим, однако же и цена, которую следовало заплатить за него, казалась ей слишком высокой. Катерина?! Дочь Габсбурга снова в Вавельском замке? Единственное, что ее как-то примиряло с этой мыслью, — надежда облегчить участь Изабеллы. А также и то, что ей теперь не нужно было выступать в роли королевы-матери рядом с третьей женой Августа. Слава богу, она не зависит больше от воли сына, от того, что будет происходить на Вавеле. У нее собственный замок, она единовластная правительница Мазовии. И всегда может вернуться из Литвы к себе в Варшаву, уже сейчас красивую и многолюдную...
Тотчас же после возвращения она велела Паппакоде кликнуть Станислава Хвальчевского.
— Успеете завершить земельные по меры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185