«И это немец?»
...Это был какой-то странный и непонятный немец, а может, и не немец вовсе. Бабка Устя ходила вокруг блиндажа и сливала ведро воду, а он сидел на своем ранце, поджав под себя ноги, и что-то бормотал. Потом вдруг начал размахивать руками, будто дирижировал, и мы услышали:
— Вольга. Во-ль-га. В-о-о-ль-га!»
Вы встречали такого немца в литературе? Я — нет. И объяснение этому простое: он не из литературы взят, он из жизни. А жизнь у каждого из нас своя, единственная. И на всеобщей войне, которую вел наш народ, отражая нашествие, в годину всенародного бедствия, у каждого было еще то свое, что, кроме него, не знал никто, не видел и не расскажет. Сколько таких подростков, которые не числились в потерях, исчезло бесследно под бомбами, под снарядами, задавленные в землянках, уморенные голодом по дороге в неволю и там, в неволе. Им нет числа. Я думал об этом, читая книгу Владимира Еременко, читая белорусского писателя Виктора Козько, читая недавно опубликовали}ю повесть Людмилы Овчинниковой «Сталинград, улица Карусельная». Все они выжили чудом — за многих, многих не выживших. И книги их должны были появиться. И они появились.
Сражалась на фронтах армия, исход войны, судьба страны решались в сражениях великих и малых, которые длились четыре года. Вполне понятно, что первые книги об Отечественной войне были о тех, кто с оружием в руках добывал победу: о солдатах этой войны, о партизанах. Сначала рассказали о победе, потом — о беде. И эта правда, по выражению Игоря Дедкова, долгое время была еще «незатребованной». Но и на нее пришло время и пришли в литературу те, кто смог рассказать. Без этих свидетельств наша литература была бы неполной.
Написанные одни в художественной, другие — в документальной форме (повесть «Фронтовики»), повести и рассказы Владимира Еременко, собранные в этой книге,— часть народной памяти, закрепленной в слове. А без памяти нет и народной нравственности, которая вырабатывается веками и передается из поколения в поколение как один из главных заветов.
Есть у Валентина Распутина хорошие слова о том, что для всей послевоенной жизни означала память о минувшей Отечественной войне: «...Погибший на фронте взывал к справедливости и добру, оставлял их вместе с душой и воспоминаниями, живущими среди родных, и оставлял для движения и исполнения; сами того не подозревая, мы, быть может, лет двадцать после войны держались этим наследством погибших, их единым заветом, который мы по человеческой своей природе не могли не исполнять. Это выше нас и нас сильнее».
Григорий БАКЛАНОВ.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47