Я и старшина Наприенко спрятались прямо на поле битвы между убитыми курсантами в канаву.
Фашисты зверски уничтожили наших раненых бойцов.
К вечеру 22 августа немецкие автоматчики погнали человек семнадцать наших курсантов к своим танкам Когда стемнело, я и старшина Наприенко перебрались в балку. Выкопали один окоп и в нем сидели. К вечеру 23 августа узнали, что мы здесь не одни. Из окопов, где раньше был 2-й эшелон, стали показываться оставшиеся в живых курсанты.
Перебрались к ним, нам сказали, что здесь 3-й батальон, который был во 2-м эшелоне. Но по-прежнему не знали, что находимся в тылу противника.
Вечером 23 августа от усталости и голода еле держались на йогах. Зарезали артиллерийскую лошадь, наварили мяса. Ели без соли и хлеба. Это был наш ужин.
Как только стемнело, нас начали собирать в балку, а мне командир 2-го батальона Непринцев приказал пойти по балке над речкой, найти пару лошадей, запрячь в подводу и прибыть к месту сбора курсантов.
Когда я прибыл уже на подводе, курсанты были в сборе. Из трех батальонов осталось в живых примерно около 500 человек. Всех построили в колонну по восемь человек. Перед строем стоял наш командир училища полковник Мельдер И. С, который произнес такую речь «Братцы, нам выпала тяжелая доля, мы находимся в ок-р*ужении. Из штаба главного командования все время шли приказы держать оборону, обещали прислать соединение танков на выручку, а сегодня, 23 августа, в 17 часов передали по рации, что помощи не ожидайте, выходите по азимуту 315 любой ценой».
Мне была поставлена задача двигаться на подводе позади колонны, если будут раненые командиры училища, подбирать их на подводу...
Двум курсантам приказали завести трактор примерно через полчаса, как уйдет колонна, чтобы они ревом мотора и лязгом отвлекли внимание немцев и приняли огонь немецких снарядов на себя. Фамилий их я не знаю.
Как только курсанты завели трактор, по ним сразу ударили из минометов и зажгли хлебное поле. Стало видно как днем. Колонна курсантов двинулась на юг, в сторону балки, за ними и я на подводе. Прошли примерно два-три километра по балке и, как только начали подниматься к ее вершине, наткнулись на спящих мотоциклистов-немцев. Они спали в белье, как дома. И разразился рукопашный бой. Покололи всех белых в ночной темноте, пробили баки и шины мотоциклов.
Я поднял на подводу восьмерых раненых, и мы продолжали путь дальше. Прошли еще несколько километров, и колонна остановилась. Командир Мельдер уехал от колонны на машине искать дорогу выхода. На юг от колонны в темноте мы увидели населенный пункт. Переполошились. Значит, выходим неправильно. Когда шли сюда занимать оборону, никаких населенных пунктов здесь не было. В рядах зашумели, и вдруг взлетела в воздух ракета, и мы увидели, что это не населенный пункт, а сотни стоящих на ночевке немецких танков и машин.
Ударили снаряды из этих танков в нашу колонну. Я, недолго раздумывая, повернул лошадей и пошел на таран, прямо через немецкую пехотную оборону. За моей подводой ринулись все курсанты и офицеры. Я первый достиг полотна железной дороги и продолжал гнать вдоль дороги по кювету.
Тут слышу голос: «Стой! Дальше ехать нельзя, минные поля!» Это крикнул наш солдат. Он же сказал мне: «Перебирайся на другую сторону железной дороги между минами. Будь осторожен!»
За полотном те же противотанковые мины. Осторожно маневрируя, я за поводья провел лошадей между минами. Наконец благополучно выбрался и сколько было сил погнал лошадей к станции Тундутово.
Возле речушки у Тундутова под землей был эвакогоспиталь. Сюда я и доставил своих раненых.
Снести раненых никто не помог, пришлось одному их носить. Правда, и врачам некогда было повернуть головы от столов с ранеными. Положил я их на земляной пол возле одного стола, попрощался и уехал на Тундутово, где были наши курсанты после выхода.
Мы попытались найти что-нибудь на завтрак. Нарвали на огороде возле речки зеленых помидоров, из иголки согнули крючок и в речке выловили шесть рыбок — красноперок. Зеленые помидоры и рыба, сваренная без соли, составили нам со старшиной завтрак. О хлебе и думать нечего было. Его и других продуктов мы уже не видели много суток.
Только поздно вечером дали нам, курсантам, на двоих по булке хлеба и по селедке.
Поужинали и пошли вновь на передовую, восточнее Тундутова, за детинтернат, и 25 августа утром приняли бой с немцами.
В этих боях мы опять несли тяжелые потери, но и фашистам досталось. На второй день наше училище бросили северо-западнее Тундутова. Оборону заняли возле речки на огородах. Вели ожесточенный бой, сдерживали натиск немецких танков, и опять правей нас, на западной стороне речки, врагу удалось прорвать оборону и продвинуться к Сталинграду. Наше училище с боями отошло в лес под Красноармейск. Я из ПТР вел огонь по танкам и не видел, когда курсанты отступили.
Я один оказался к исходу дня в тылу у немцев, живой и нераненый. Пополз к мосту через речку. Мост разбит, и я под взрывами бомб здесь нашел маленький окоп и укрылся в нем. Немного погодя ко мне в окопик при ползла жена нашего командира, старшего лейтенанта Марченко, и мы с ней под взрывами снарядов находились там до темного вечера. А вечером, как только притих обстрел моста, я решил судьбу таким образом: надо опять пробираться к своим. А как? Осмотрелся, стал оценивать обстановку.
У самого моста был разбит наш обоз с продовольствием. В отдельных подводах чудом уцелели лошади. Их я запряг в одну подводу, какая была получше, нагрузил шестнадцать мешков сухарей, взял бочку масла, бочку селедки, несколько мешков сахара и посадил жену старшего лейтенанта Марченко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47