Улыбнулась и словно насильно по гладила его по щеке.
- Ну, успокойся ... Я придумала все это ... Иди к себе. Я не спала ночь, устала, хочу лечь. Идй, не думай ...
- Так это неправда? Это неправда?
Глаза его жадно бегали по ее лицу.
Она резко поднялась и освободила свою руку. В углах губ тенью мелькнула брезгливость.
- Сказала-тебе, неправда. Больше тебе ничего не надо. Выдумала все. Иди, я спать хочу.
Сергей медленно встал, поправил пенсне, вернулся, и, не говоря ни слова, пошел к двери.
Даша посмотрела ему вслед.
- Неправда все это! Слышишь, Сергей! - Крикнула ему то ли с сожалением, то ли с раздражение за этот сожалению или с гневом за недовирря.
Он не оборачиваясь, вышел.
Даша гневно шагнула вперед, потом сразу же вернулась обратно, подошла к кровати и, похмурившы брови, стала быстро стелить постель.
Глава 12
Тарас, как и обещал, зашел на следующий день до Мирона. Перед дверью в помещение он невольно остановился на звонке было налеплено записку следующего содержания:
"Когда идете в важное дело, Открывайте двери без звонка и входите. Когда без дела, поворачивайте назад и идите прочь.
Тарас колебался, но открыл дверь и вошел. Осторожно постучал Пошли.
- Вхо-одь-то ... - Послышался протяжный голос.
Тарас вошел и удивленно остановился у порога. В комнате пивтьма. Окно плотно завешено чем темным. На стенах квадратом на сяжинь друг от друга четыре лампады, - красного, зеленого, голубого и желтого цветов. Свет от них неровное, шатко, делает на стене и потолке странную рижнобарвну пятно. Внизу на полу на какой шкуре полу раздетый Мирон. У его бутылка забавной круглой формы, стакан, какой бумажный пакет. Подушки, книги, чернила с пером.
- Вхо-о-дьте ... - Сказал Мирон, не вставая. - Берите стиль-это и садитесь ... Если хотите, света, можете сесть под светильниками.
Тарас нерешительно двинулся вперед, нашел стул, поставил между двум лампады и сел.
- Хотите вина-а? - Спросил Мирон.
- Нет, спасибо ... Что вы ... да? ..
- Что? .. Сви-тыльную-ки? Я их люблю-ю ... Это лучше чем серый к-ощ ...
- Дождя нет ...
- Все равно-о ... Солнца нет ... Ну, изложения-а-йте ... Я слу-у-хаю ...
Мирон взял стакан, налил в нее густой, что казалась темной, текучести и, опершись на локоть, потихоньку начал пить. Темные волосы его были аккуратно приглажено, усы аккуратно закручены, глаза одсвичувалы красками лампад и в пивтьми казались сверкающими.
Тарас снял фуражку и вытер лоб.
- Пьятнадцать рублей дал и в кассу принес.
- Похва-а-свободно ... Что О-о-ля?
- Они не верят, что будут деньги ... - Буркнул Тарас.
- Натурально ...
Тарас помняв фуражку. Мирон молча хлебал из стакан.
- Я вам эти деньги потом отдам ... Так только и взял ... Это вы знайте ... - Серьезно сказал Тарас.
- Чудо-о-во ... Отдал-а-йте ... А пока возьмите на столе шкля-Анку и выпейте ...
- Я не пью!
- Даре-э-мно ... Это усолоджуе ти-и-ло, которое вы любите ... Кроме то-го, я выезде.
- Выезд? - Живо спросил Тарас.
- Да-а ... А кроме того, получил волю на заводе.
Свободный i НЕ занят ... Как это ... в стихотворении? ... Однако, стихи ... НЕ ва-а-жно ...
- "Рощиталы" вас?
- Да-а, думают, что мне коры-и-сно изменить хозяева-я-ел ... Но это не ва-а-жно ... Главное ... Ну, главное всегда так похороненного-а-ется, что даже с светильниками не увидишь ... Правда?
Тарас внимательно и хмуро поглядывал на него.
- Не знаю.
- Это найправильни-и-ща соответ-овод ...
Лампады мигали; двигалось сплетенные в пятна света, словно молча и тревожно боролось над головой Мирона; по углам испуганно жались тени, словно следили оттуда и боялись выйти.
- Я вас не понимаю! - Вдруг с усиллям сказал Тарас. - Почему вы это сделали?
Мирон отнял стакан от губ.
- Что сделай-См.?
- Это ... Деньги в Кисельського? Почему?
- Залы-и-ште, Тарас. Ну-у-дно ...
- Я хочу знать! И хочу сказать, что я также ... Себ-то ... Ну, словом, к концу мнение я могу доказать. Вот. И верну вам ... все.
Мирон лениво потянулся к книге, вытряхнул из него письмо и поставил стакан. Взял письмо, вынул бумаг из конверта и, разворачивая его, сказал:
- Вот я вам да-ам Дору-у-ния ... Когда будете на улице, бросьте это письмо в скрытое-и-ньку. Хорошо?
- Брошу.
- Я его прочит-аю ...
Мирон подставил письмо под красную лампады, приподнял его и начал читать. Зеленая лампады покрыла лицо его тоской. Может тоска шла от письма? Тарас мрачно ждал, бегая глазами вокруг себя.
В письме было:
"Даро! Я выезда. Уезжая, хочу сказать то, чего никогда не говорил вам. Не я говорю тоска говорит моя. Пусть она говорит. Пусть, я люблю, когда она говорит. Люблю, когда смеется, у нее холодные, белые, как снег, зубы. Вoна смеется надо мной. Она знaе, что я люблю Вас. Ах, Даро, но даже он не знает, до какой степени я люблю Вас! И вы смеетесь? Смейтесь и Вы. Скажу еще смишнище: люблю так, как никогда еще не любил. Прежде, когда я имел девятнадцать лет и вся земля дышала предчувствии, когда душа была так покрыта мечтами, что наименьший ветер сдувал их как цвет дерева, только тогда что-то подобное любви выросло однажды у меня. Это было только раз. Но я уже знал, что если, было один раз, то почему не может быть еще раз? Поэтому я ожидал. Многие цвета спало с души, а я все же ожидал. Многие женщины прошло мимо меня, много из них затрагивали мое сердце, и в нем остались следы от их поцелуев и проклятий. А я ждал. Были цветы, не вздувались. И я думал: "вот придет, сильная, свежая, родная. Она не будет плакать и просить. Она будет такой сильной, что смеяться над контрактов и договоров Глубоко родная, поймет и сольется, и всмокче меня в себя. Сильна как земля, она будет творить жизнь и разрушать гнилое.
"Ах, Даро, чего я только не передумал, ожидая! И пришли Вы, сердце вдруг дрогнуло и тихонько прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65