Если тебе и дальше охота торчать тут, тогда еще не скоро увидишь Нарву и своих родителей, того и гляди, что в страхе перед немцами сам удерешь подальше в Россию и останешься гам. Кто тебя потом домой пустит? Родителям, конечно, печаль великая, как знать, удастся ли им когда-нибудь дождаться тебя.
Все еще не возьму в толк, куда он клонит, но и спрашивать не хочется. Еще подумает, что нуждаюсь в его совете, но я сказал же, что сам зубастый. Гликман все шныр да шныр глазенками, дает мне созреть. Наконец сам выкладывает.
Я могу тебе помочь, если хочешь знать. Только я один, и никто другой. Сейчас самое время: все побежали за Кулгу к Нарве, туда путь не близкий, и они так скоро не обернутся. А если еще немцы начнут стрелять, то все и вообще не вернутся. Давай разделим на двоих золото, которое вы у меня отобрали, и быстро-быстро отправимся вдоль железной дороги к Нарве-Второй. Пока они оттуда, от Наровы, выберутся, мы уже будем давным-давно в Ивангороде. Я тебе обещаю, ты получишь от меня очень даже приличное вознаграждение, а немцев совсем бояться не надо, я хорошо говорю по-немецки, и по моему слову немцы, не причинив зла, с миром отпустят тебя к родителям. Винтовку отдашь немцам, винтовка ведь все равно не твоя, и гуляй себе, как барин.
Во мне все перевернулось. Ах ты гадюка, хочешь меня купить! Так стало жалко своего дрянного золота, что собираешься любой ценой вернуть назад! Вот и держал бы дома в чулке, мы бы не пришли к тебе за ним, чего потащился к нам? Знаешь, старый, что мы будем в будущем из золота делать? Ночные горшки, чтобы блестели, чтоб было приятно смотреть и легко чистить, ведь золото ржавчина не берет. Для нас, большевиков, если хочешь знать, оно большего и не стоит! Это ты склоняешься перед золотым тельцом, а мы и не подумаем.
Обозлился.
Замолчи, дурья твоя башка! Ума — как у бычка убойного. Он, видишь ли, из золота понаделает ночных горшков! Бог жестоко покарал тебя, парень, коли так вот разума лишил. Да знаешь ли ты, что золото ценилось до тебя и после тебя в цене будет! Этого ты запретить не можешь, сколько бы ты своей берданкой ни размахивал. У тебя всего одна винтовка, и больше ничего. А на золото можно тысячу винтовок купить! Ты что, и перед ними устоять думаешь?
Видела бы ты, как он вспыхнул. Глаза будто угли горят, машет руками, голос вдруг зазвучал, как у молодого,— смотри и дивись, во что старик.
Но я на это ноль внимания. Думаю: не запугать тебе меня, кровопийца. Ты у нас в руках, как цыпленок, никуда не денешься.
Не очень-то расходись, обожатель золотого тельца. Ни одна винтовка без человека не выстрелит, а люди за нас, трудового люда в мире не счесть, это буржуев всего жалкая горстка, сдуем с лица земли, как пушинки с одуванчика.
И после этого не укротился.
Надейся, надейся, раньше воздух из тебя выйдет, попробуй сдуть, посинеешь весь. Ты думаешь, что пришел вот и одним махом мир перекроишь. В школу ты не ходил, малец фабричный! Разве это первая революция, ты ночи гай в книжке по истории, все в мире, хошь не хошь, остается по-старому. Отберете у одного хозяина деньги, жалко, конечно, работящий, добрый человек лишится своего, но деньги сразу же найдут себе нового хозяина и теми же деньгами останутся. Это ты только думаешь, что вы распоряжаетесь ими. На самом деле деньги распоряжаются вами. Пройдет пять лет или пятнадцать, и опять новые люди будут при деньгах, опять умный окажется при деньгах, а глупый будет гол как сокол. А что касается стреляющих, то и их можно покупать на деньги так же, как винтовки, даже, пожалуй, проще.
Проклятая контра, досуг ли мне спорить с тобой! А ну-ка марш в амбар! Если сейчас же не встанешь, загоню в ствол патрон, уж он-то тебя подстегнет.
В ответ на эту угрозу Гликман поднялся, но впился волчьим взглядом исподлобья. Плелся, волоча ноги, и громко ворчал, чтобы я обязательно все слышал, его слово непременно должно было остаться последним.
Катись ты со своими рассуждениями о деньгах, старый... Если хочешь знать, так мы вообще ликвидируем деньги, нам, в коммуне, они вовсе и не нужны, всем все поделят поровну, так что ты на свое богатство лучше не надейся.
Ну-ну, поживем-увидим... Да скорее, гордый красногвардеец, деньги тебя самого ликвидируют. Поживешь годок без порток, от силы два проживешь, а на третий холод так прихватит, что терпения не наберешься, станешь молить: достопочтенный сударь, господин хороший Гликман, будьте милостивы, дайте мне штаны, я больше не буду революцию делать! Ладно, отвечу я, плати деньги и забирай свои штаны. Откуда ты тогда деньги возьмешь? Ты же их ликвидировал! И опять окажется, что у умного человека деньги заведутся, а у дурака нет. Поэтому подумай хорошенько, бравый красноармеец, прежде чем начнешь деньги ликвидировать.
Пустые твои мечты, старик. На этот раз действуют совсем другие люди и революция другая. Пролетарская! Ничто уже не вернется в прежнюю колею. Раньше революции совершала буржуазия, там у них ничего нового и выйти не могло, просто грызлись между собой, кто верх возьмет.
Хе-хе, ну и мало же ты в школу ходил, даже жалко на тебя смотреть, молодой человек. Голова совсем пустая, как тыква. Такие слова во все времена повторяли все революционеры, только ни у кого эта надежда не сбылась присные начальники и спрашивать не станут, как дальше жить. Как фабричным был, так ты им и останешься при любой власти. Красною или белого цвета начальство какая разница? Дадут тебе тою еду, и будешь выполнять свою работу, вот и все. В последний раз уйдем сейчас же вместе в Нарву. Это твой самый крупный выигрышный билет. Думаешь, еще будет такое тебе предлагать? У меня доброе сердце позлее будут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102