Одно начальство ведало, каким это образом он должен был обеспечить операцию, ведь и у Марта Луппо не было волшебной палочки либо ковра-самолета, всего лишь винтовка с примкнутым штыком, как у всех наших, ею никого в невидимку не обратишь. Вероятнее всего, что тот человек из Чека взял его с собой для подкрепления, ну, тот самый начальник в кожанке, плечи колоколом... Аблай или Авлай — имя у него, во всяком случае, было чудное, ты смотри, уже начинает туманом застилать, равно как и лицо. Мне неприятно воскрешать его в памяти. Его я считаю виновным в том, что произошло. Широкое белое лицо. Глаза? Они у него, конечно, наличествовали, но вот какого цвета? Наверное, с серым отливом. А может, я это придумываю, у железных людей просто должны быть стальные глаза. Или они у него и вовсе карие были? На самом деле это не имеет никакого значения.
Чекиста и подпольщиков на месте еще не было, они остались в Ямбур-ге держать совет с Дауманом и Мадисом Лайусом, прибудут завтра. В тот самый день.
Что это за день, мы с Ютой еще не знали. Если бы только предугадать: страшный день! Но и в том случае было бы не в моей власти что-то изменить.
Марту Луппо со всех сторон протягивали папиросы и табак. Трудно было решить, у кого взять, кому отказать. На всякий случай каждый раз он брал у другого человека.
Давай, старик, рассказывай, что в Питере творится!
Луппо сделал несколько глубоких затяжек, при этом его осунувшиеся щеки втягивались и на мгновение скрывались совсем за рыжими усами. На какое-то время воцарилась пронизанная ожиданием тишина. При этом придвинулись ближе вечерние звуки деревни — скрип колодезного журавля, далекое собачье тявканье, лязг жестяного подойника. По-наслаждавшись немного с закрытыми глазами крепким табаком, Луппо словно бы очнулся и почувствовал, что обязан отплатить повествованием за предоставленное удовольствие.
Полный порядок, ребята! Чешем буржуев так, что пух летит! Настоящая революционная сила и власть. Каким, значит, образом это происходит? Да куда проще. Скажем, разбросаны там по городу всякие князья да дворяне, одним словом, бывшие,— мы идем к ним с обыском в дом, что находим, забираем. Винтовки и револьверы идут нашим людям, золото, серебро и драгоценные камни переписываем и сдаем в банк. Это теперь народное достояние. Откуда бывшие взяли? Так откуда ж еще, не иначе как грабили народ, сокровища, поди, на деревьях не растут. Одним словом, экспроатируем...
Яан улыбается. Яан все знает.
Экспроприируете...
Может, и так, командир. Я знаю, как делать, ты — как называть. Я ж не шибко по школам грамоте обучен, что верно, то верно.
Сам-то откуда и что за человек?
В Таллинне служил на железной дороге. Четыре года всего ходил в школу, потом подался к мастеровым в ученики. Когда немцы расчихвостили наших под Кейла, я тоже оттуда ноги унес с отрядом красногвардейцев-железнодорожников. Пришли в город, штаб уже дал дёру на судно и отплыл себе в Гельсингфорс, одни буржуи с повязками на рукаве и с винтовками разгуливали по городу. Немного даже постреляли, когда они попытались было схватить нас. Взяли на свой страх и риск на станции паровоз, дело-то знакомое, прицепили несколько вагонов и погнали к Нарве. Когда немец сзади поднажал, мы попробовали было с матросами возле станции Сомпа еще разок дать отпор, но ничего у нас не вышло, они уже с пушками прут, тогда мы раскочегарили паровоз и попыхтели прямиком в Питер.
И тебя с ходу взяли в Смольный?
Куда там, браток! Вначале на Балтийском вокзале остался, там хорошо кормили. Ходил с поездами аж до самого Урала. Это только потом, когда прослышали, что Пальвадре формирует в Смольном эстонский батальон и собирается с ним на фронт, мы с ребятами пошли проситься, чтобы и нас взял. Только Пальвадре страшно серьезный мужик, как пошел нас костерить: мол, за какой такой-перетакой печкой мы до сих пор отсиживались, небось выжидали, пока добрый дядюшка завершит для нас революцию? Попробуй признайся, что от миски не мог оторваться. Как гаркнет, есть ли среди нас служивые люди. Никого не оказалось, одни молодые ребята, строем ходить не умеют, ружейных приемов не знают, в Красной гвардии всего несколько недель и пробыли под ружьем, вот и все. Тогда Пальвадре заявил, что на фронт он нас не возьмет, оставит в учебной роте, потом вызовет, когда нам станет ясно, каким концом прикладываться к винтовке. Вот так я и угодил в караульную роту.
Рота караульная, а ходили по домам с обыском?
Видите ли, братцы, это уже опять другое дело. Вы, наверно, ничего не слышали, да и кто вам станет об этом рассказывать. В Питере белые устроили несколько покушений, из-за угла застрелили наших товарищей. После этого нас стали посылать в помощь Чека, у них людей не хватало, никак не могли очистить город. Я сам однажды слушал Кингисеппа, когда он сказал, что контру надо уничтожать, вырвать у гадюки ядовитые зубы.
А разве там не стреляют?
Нет, в открытую контрики стрелять не станут. Мы же никогда не ходим в одиночку. Вечером из роты в Чека посылают целую команду, там выдают ордер и говорят куда идти. Знаете, ребята, недавно я ходил с командой старшим к одному великому князю. По фамилии тоже Романов, гражданин Романов, точно так же, как и Николашка наш, а говорят, композитор, даже оперу одну сочинил, ну, это театр такой,' где музыку играют и поют, сам я, конечно, не бывал, мне ребята рассказывали. Совсем неплохой человек оказался. Только вот квартира у него несуразно большая. По мне, так ума не приложу, что во всех этих комнатах делать. Когда мы к утру закруглились с обыском и чуть с ног не валились, князь велел прислуге накрыть стол, ничего, что и сам всю ночь не спавши, и позвал нас вместе со своей семьей откушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102