Долго ли они дожидались нас поодаль? Знают, конечно, что мы обычно по субботам приходим в это время, да не хотят мозолить глаза немецким часовым, выжидают за кустами.
На сердце теплеет. Не иначе, это Яан позаботился о нас. Хотя ребята и сами вполне могли взять дрезину и приехать, кто им запретит. Но мне приятно думать, что так велел Яан. Он уж все предусмотрит. К тому же Яан командир, его слово закон. Мы, конечно же, вполне могли дойти и пешком, мало ли хожено, но все же приятнее проехать эти версты, сидя на лавочке.
Все живы и здоровы? И живы, и здоровы. Какие в городе новости? Новостей особых нет, фабрика работает вполсилы, хлопок со складов вагонами вывозят в Германию, миткаля, как было раньше, почти не делаем, ткем перевязочный материал и палаточное полотно, все идет немцам. Из Германии взамен присылают искусственный хлопок, страшный такой эрзац. Прядильщицы жалуются, что пыль от него горло дерет, как рашпилем, кашель легкие надрывает. Что говорят в народе? Народ ропщет, только тихо. Кто погромче проговорился, того сцапали и отправили в Германию в лагерь.
Дрезина трогается с места. Сидим с Ютой бок о бок, тесно прижавшись друг к дружке, на скамейке без спинки и смотрим на проплывающие мимо придорожный кустарник и выгоны. Почему-то кустарник у железной дороги всегда и повсюду бывает жалким и чахлым. Понемногу остываем на ветру. У меня такое чувство, что через версту-другую мы попросим у ребят разрешения немного самим поддать ходу дрезине. Колеса попарно стучат на стыках, мы едем словно в игрушечном поезде, на мгновение у меня возникает озорное желание загудеть паровозом.
А что нового у них? Виллу пожимает плечами, тоже, мол, ничего особенного, но Волли не выдерживает. На прошлой неделе они с большим трудом отстояли Яана от разъяренной оравы солдат, небрежно бросает он. Волли нравится, когда с ним что-нибудь случается. Ему хочется непременно находиться в центре событий, с тем большим удовольствием, если эти события как можно более запутанные и опасные. Видимо, в таких случаях он чувствует себя настоящим борцом. В то же время у него в привычке говорить обо всем этом с подчеркнутой взрослостью, небрежно и с некоторым превосходством, мол, да, приключился такой пустячок, для меня раз плюнуть, я все мигом уладил. Я растревожилась. К горлу подступил комок. Каким образом? Что за разъяренная орава? Да так, небольшое недоразумение, успокаивающе отмахивается Виллу. Волли в сердцах мотает головой, и его солдатская шапка на два номера больше нужного свободно болтается на ней. Рассказывай — маленькое недоразумение. Могло бы и боком выйти. Забыл, что ли?
Виллу недовольно хмурит брови, у меня сердце заходится от страха.
Да расскажите же наконец толком!
Ну, в Дубровке передавали немцам эстляндских баронов, которых освободили из петроградской тюрьмы. Делалось это втайне, потому что стоило только пойти такому слуху, как озлившиеся красногвардейцы решили, что именем революции и волей народа они скорее пришибут кровопийц, чем дадут тем спокойно улизнуть к немцам. Это, мол, все равно, что выслать волка в лес на поселение! Начальство прослышало об этом и пошло на хитрость. Из Питера поступило строгое предупреждение: отвечаете собственной головой и партийным билетом за то, чтобы арестанты были переданы в целости и сохранности. Немцам лучшего предлога для нового наступления и не придумать, ежели какой-нибудь барон получит пулю в печенку или штыком в зад. Обычно пленных обменивают в одно и то же время, в полдень. На этот раз обмен распорядились произвести на рассвете, в восемь утра, и из стоявших в Ямбурге частей в конвой никого не назначили, чтобы слух не разнесся. Были вызваны командиры некоторых отдаленных отрядов вместе с несколькими более грамотными бойцами. Вот так Яан туда и угодил с пятью своими парнями, Виллу и Волли Мальтсроос в том числе.
Я уже совсем не слушаю, как происходил обмен, что мне за дело до этого? По-моему, бароны все до единого могли бы провалиться в тартарары. Я тороплю Волли, спешу узнать поскорее, что произошло с Яаном. Юта с укором смотрит на меня. Ну и пусть смотрит! Так что же случилось с Яаном?
Они выполнили задание и возвращались из Дубровки уже засветло, обоз с недавними арестантами черной змеей тянулся вдали по шоссе к Нарве. У всех наших хорошее настроение, оттого что неприятное поручение выполнено. Неожиданно за околицей размашистым шагом навстречу им вывалилась ватага галдящих солдат и недоверчиво уставилась на них. Некоторые заводилы тут же протиснулись вперед: где бароны? Волли возьми да брякни, мол, сами видите, вон тянутся с обозом к Нарве, если хорошенько поднажмете, глядишь, за хвост дровней и уцепитесь, только имейте в виду, их сопровождают немецкие кавалеристы, по шее дадут. Ах ты, сволочь, контра проклятая, подскочили к нему разом несколько солдат, значит, втихаря потрафили немцам, продали, иуды, и сколько они вам за это заплатили, а ну выкладывайте мошну с серебром! Где ваш командир, сучьи дети?
Яан принялся было успокаивать крикунов, да куда там, разбушевались еще пуще. Среди всеобщего крика и брани разумное начало угасло, как спичка на ветру. Пойдешь с нами, гаркнули Яану, ты свое получишь, мы устроим тебе трибунал и посмотрим, чего ты стоишь, иудина шкура! Того гляди, и впрямь уведут, напирают скопом, попробуй устоять.
В самый опасный момент шарики начинают здорово крутиться: безо всякого приказа заняли круговую оборону, командир в середке, и затворами защелкали. Когда они все же попытались было с ходу силой прорваться к командиру, я возьми и пальни в воздух. Попробуй полезь на заряженную винтовку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102