Он никуда не денется. А вот с Шуриным сложнее. Дать о нем справку может отдел кадров. Но сегодня уже тридцатое апреля, впереди — три дня праздников...
Иван Иванович взглянул па часы и понял, что уже поздно не только ехать на холодильник, но и звонить туда. Оставалось разыскать Шурина через паспортный стол: установить его домашний адрес.
Так проблема разрешилась сама собой: к Тюльпанову.В доме играл магнитофон, музыку было слышно на улице. Иван Иванович нажал кнопку звонка на калитке. Тут же щелкнул динамик, и мягким голосом Матрена Ивановна сказала:
— Не заперто нынче у нас, щеколду, мил-человек, нажми.
Иван Иванович и в прошлый раз звонил, не пытаясь войти обычным способом: нажать щеколду и толкнуть калитку. Уж больно внушительные были ворота, как в крепости.
Веселье в доме было в разгаре. Гости собрались на просторной веранде, оглушительно, как нынче принято, орал магнитофон, будто вокруг были глухие.На пороге стояла Екатерина Ильинична. В длинном черном платье из блестящей материи с люрексом. Голову ее украшала замысловатая экстрамодная прическа (иной у Генераловой и быть не могло). В глазах — веселые чертики. Озорная, игривая. Увидев гостя, обрадовалась:
— Иван Иванович, честное слово, не ожидала. Какой вы все-таки молодец! Пришли. Викентий Титович! — крикнула она в глубину дома.— К нам еще один Орач. Ты жаждал познакомиться с ним...
Надо было объяснить, что он пришел сюда не в гости, а по службе. Но не успел. К ним подошел высокий, стройный академик. Взглянув на него, майор милиции определил: «Сухощавый и все еще не утративший былой гибкости».
Иван Иванович именно таким и представлял себе академика Генералова: седоватый, с умными добрыми глазами, с мягкой улыбкой мудреца, приветливый, радушный хозяин. Длинные цепкие пальцы поймали и мягко стиснули руку гостя.
Иван Иванович хотел сказать: «Поздравляю», но вспомнил предупреждение Екатерипы Ильиничны о том, что после семидесяти всякое поздравление — насмешка над возрастом.
— С весною! Сто лет вам здравствовать, и еще полстоль-ко скрипеть пером о тайнах Земли-матушки.
Академик обрадовался:
— Да вы же поэт, молодой человек!
Ивану Ивановичу необычно было услышать в свой адрес слова «молодой человек». Полвека за плечами, какая уж тут молодость. Разве что «полная зрелость» — ближе к (увяданию.
— Спасибо вам за сына,— тряс руку Орача академик.— Знаете, чем черт отличается от ангела?
— Черт — нормальная скотина, способная к продолжению рода своего... Так утверждал Пушкин. А ангел — что-то вроде евнуха.
Академик от души рассмеялся.
— Нет, каков юморист! Марк Твен наших дней! Но я их классифицирую иначе: черт — злой гений, ангел — добрый. Злой гений предложил перекрыть плотиной Берингов пролив, отрезав от теплых вод юга Ледовитый океан. Раскусили, чем это пахнет? Тогда он предлагает: перекрыть плотиной Карабогаз... Ибо если не перекроем — выпьет он Каспий... Перекрыли — и сразу же изменился климат во всех среднеазиатских республиках. Ведь такыры и сероземы без воды — пустыня. Пришла в цветущие долины засуха. И полив не помогает, лезет соль на поверхность, гибнет земля. А добрый гений сказал: «Байкал — замкнутый геофизический район, уникальный экологический заповедник. Любое вмешательство в экологию этого района разрушит его целостность, и мы потеряем сокровище, ценность которого для человечества нельзя себе представить».
— Иван Иванович,— вмешалась в разговор Екатерина Ильинична,— спешу вам на помощь, академик каждого новоявленного в этом доме спешит приобщить к своей вере. Ради этого он готов заговорить вас до смерти.
— Катюша! — удивился академик.— Но я же — о Сане! О доброте его таланта. Хотел сказать Ивану Ивановичу спасибо за сына.
Он еще раз с жаром пожал руку Орачу.
— Иван Иванович, вы как раз вовремя. Позвонил Саня, вот-вот прибудет, и мы сразу за стол. Вы давно с ним расстались? — спросила Екатерина Ильинична, вкладывая в эти слова особый, попятный только Ивану Ивановичу смысл.
— У него еще были свои дела...
И сразу же вспомпил ту дурацкую историю с подпиской о невыезде. Опаздывать Саня не любит, должен был бы уже придти, тем более на именины к академику.Мелькнула тревожная мысль: «Чего доброго, подался объясняться с Жеболенкиной... А это сейчас ни к чему».
— Екатерина Ильинична, а меня к вам снова привела служба... Тюльпанов Александр Васильевич здесь?
— Что-то сверхсрочное? — Генералова не хотела верить в то, что гость пришел не на семейный праздник, а по неприятному делу.
— Алевтина Кузьминична взяла у Пряникова машину, чтобы навестить больную мать, и попала в не совсем приятную историю.
— Разбилась?! — вырвалось у Генераловой.
— Жива и невредима, но история все-таки неприятная.
— Тайна?
— Просто я суеверный и не люблю говорить о незаконченных делах. Вот станет все на свои места — тогда с меня история на целый роман.
— С убийством! — потребовала Екатерина Ильинична.— Но хочу обратиться к вам, Иван Иванович, с просьбой.
— Я весь внимание,— ответил он и прищелкнул игриво каблуками.
— Александр Васильевич — человек легко ранимый, так вы уж с ним поделикатнее...
— Только так,— заверил ее Орач.
Иван Иванович, не откладывая дела в долгий ящик, тут же от Генераловых позвонил в справочное бюро и запросил адрес Щеранского-Шурина.Екатерина Ильинична завела Ивана Ивановича в гостиную, где на полу, на ковре, прислонившись спиной к креслу, и смотрел телевизор белобрысый человек в белых брюках и бледно-голубой рубашке. Шлепанцы стояли рядом.
— Алесандр! Опять на полу! Да что за манера! В белом .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122