.. Как найти свое место среди них, попасть в ногу, войти в ритм общего движения?..
Мало знать о том, что еще голодно, плохо с топливом, протекают старые крыши. Сколько об этом переговорено в госпитальных палатах. Тарелка репродуктора рассказыва-
ла о победах на трудовом фронте, в перерывах между этими передачами торжественно звенели трубы оркестров, а за окнами тянулось поле, заросшее бурьянами, с черными заплатами вскопанных огородов...
НАТАША
Вечером пришел Леша, замерзший, с кусками заледенелого толя, засунутыми в мешок. Сбросил шинель и прижался спиной к теплой печке.
— Ты посмотри, что Володя сделал,—Домна расстелила ковер на полу.
— Добро, добро,— Леша с интересом смотрел на ковер и растирал красные от мороза руки.— Слушай, корешок, давай вместе работать? Мой материал — твои талант..А на базаре я свой человек. Мать тебя будет кормить. Выручку пополам.
— Подумать надо,— неуверенно произнес Владимир.
— Смехота! О чем думать?—возмутился Леша.— Заживем, как блины на сковороде! Оденешься с ног до головы. Таким парнем станешь — загляденье!
— Он и так хорош,— перебила женщина.— Умывайся, Лешенька. Чистую рубаху возьми...
— Что за праздник?— удивился Леша.
— Наташенька к ужину придет. Посидим, чуток выпьем...
— А-а,— понятливо протянул Леша и захохотал.—Жениха сватать будем?! Ну, молодцы, лихо догадались. Все, обкрутим тебя, Владимир, и никуда ты не денешься. Будешь вроде меня...
— Ты свободный, Лешенька,— тихо ответила Домна.— Хоть сегодня чемодан соберу... Белье поглажено...
— Во! Во! — с легкой обидой закричал Леша.— Этим она меня и берет!
— Не этим,— усмехнулась женщина и, подойдя к нему, поцеловала в небритую щеку.
— Может быть,— вздохнул Леша и положил ей на плечи руку.— Я какой-то с тобой контуженный, ей-богу... У меня, знаешь, баб было много.
— Ничего у тебя не было,— просто сказала она.— Ничего ты не успел.
— Не веришь?!— рассердился Леша.
— Они еще будут,—успокоила Домна и бросила ему полотенце.— Иди... Воду я нагрела...
Леша подумал и спросил сам себя:
— А на черта они мне нужны, а?
И пошел в коридор, на ходу стаскивая через голову гимнастерку.
Они уже сидели за столом, когда в дверь постучали и вошел кто-то коренастый, с хриплым, словно прокуренным, голосом, бордово-щекастым, круглым, маленьким лицом, закутанный в толстый, с махрами,бабий платок, в непомерно большом полушубке.
— Натка-а!— радостно закричал Леща.
— Наше вам с кисточкой!— весело просипело существо и стало медленно, пыхтя, разоблачаться. Она снимала одежонку и, становясь на цыпочки, с трудом цепляла ее на высокую вешалку. Платок, косынка, шарф, солдатские рукавицы с двумя пальцами, вязаная, в дырках, кофтенка...
Владимир сидел в углу, молча смотрел, как перед ним, словно из кокона бабочка, освобождаясь от одежды, на свет божий появляется девушка. Вот она осталась в тоненьком ситцевом платье с большим вырезом ворота. Платье засунуто в ватные брюки, которые мешками нависают над отворотами разношенных валенок.
— А у вас тепло... Лафа! На улице жмет мороз — губы слипаются... Устроились, паразиты, а рабочий класс вкалывает...
Она яростно растирает щеки, подтягивает спадающие ватные брюки и улыбается толстыми малиновыми губами. Спутанные волосы торчат дыбом, шея тонкая и белая. Фонарики на рукавах платья примяты, и обнаженные алебастровые руки тянутся из них, как из-под крылышек. Красные обветренные кисти по-мужски широки — это от работы.
— Натка, знакомься,— сказал Леша и подтолкнул ее к столу. Владимир поднялся со стула, окинул взглядом девушку с ног до головы и с легкой иронией сказал:
— Здравствуй, красавица.
— Здравствуйте, дядя,— смущенно ответила она и съежилась под его взглядом, потускнела, с беспомощным видом посмотрела на Лешу.
— Наш квартирант,— выручил ее тот.— Корешок мой... Хороший парень. Владимиром кличут. Ты знакомься, Наташка...
Она протянула руку, и Владимир пожал толстые, шершавые и неподвижные пальцы.
Они чинно уселись вокруг стола и несколько минут натянуто молчали.
«Господи, неужели это для меня?— подумал Владимир, вилкой чертя по скатерти.— Сколько же ей лет? Девятнадцать? Я старше ее лет на... Года на четыре... А, ладно, детей мне с ней крестить, что ли... Начали...»
Он откинулся на спинку стула и торжественно сказал:
— Погода нынче ужасная. Снег, ветер...
Леша и женщина переглянулись, а девушка тихо прошептала:
— Я непричесанная... Тетя Домна, у вас гребешок есть?
— А ну вас к черту! — взорвался Леша. — Пижоны несчастные... Давайте выпьем.
Он разлил по стаканам и поднялся на ноги. Прищурив глаз, посмотрел водку на свет лампы, удовлетворенно хмыкнул и произнес:
— Выпьем за Натку...
— Да что вы, дядя Леша!—девушка испуганно поставила стакан на стол.
— Была она нашим глубоким, твердым тылом,. была фондом обороны и шут ее знает еще кем и чем... А теперь пусть она станет просто Наткой, девчонкой, невестой... Я правильно говорю, мать?
Женщина кивнула головой, и к глазам ее побежали крошечные морщины, столпились, окружили, как солнце, черточками лучиков. И Владимир даже поежился под этим взглядом, тоже поднял стакан, потянулся через стол и чокнулся с девушкой.
— А-а, была не была, — вдруг с отчаянием сказала она и, запрокинув голову, лихо выпила всю водку. Поперхнулась, сунула в рот корочку хлеба и стала медленно жевать, смущенно глядя под стол на сложенные на коленях руки.
— Расскажите о себе, Наташа, — попросил Владимир, нажимая на горячую картошку.
— Я?! О себе?!—она от неожиданности хохотнула и вдруг опять сникла, пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85