Я их давно знаю и... Вернее, знаю его жену. Почти из одной деревни...
— Ну и что?
— Я думаю... Нельзя сразу. Потом, у него сложная биография...
Воронов был совсем озадачен:
— У вас действительно получается что-то очень сложно. Петриков пьянствует в рабочее время, а вы его защищаете, не хотите, чтобы он отчитался перед товарищами. И мотивировка какая-то странная: почти из одной деревни, сложная биография. Скажите, с какой биографией можно пить, а с какой нельзя? Не узнаю я вас, Елена Петровна.
Елена Петровна вдруг вспылила:
— Очень плохо, что у вас всегда все так просто. Люди для вас как пешки. Передвинули одну — ферзь, другую фи- гуру преднамеренно даете на съедение. У вас все рассчитано— остается только выиграть или проиграть. А у людей-
то, представьте себе, у каждого характер свой, судьба своя, психология...
— К черту такую психологию, если вы будете у меня покровительствовать пьяницам! А я-то думал предложить вам выступить на суде общественным обвинителем. Ошибся, значит. Вы, оказывается, можете быть только адвокатом у нарушителей трудовой дисциплины, да и адвокат из вас тоже неважный. Ну, мне пора.
Из этой стычки, начавшейся при очень выгодных позициях для Елены Петровны, Воронов вышел в конечном счете победителем, а она почувствовала себя отвратительно.
Айно Андреевна была в поселке единственной женщиной, к которой Елена Петровна заходила в гости. Странной казалась дружба этих двух очень уж разных по характеру женщин. И дружили они странно: придет Елена Петровна, сидит и молчит, а Айно Андреевна тоже молча занимается своими делами. Она могла, забыв о присутствии гостьи, углубиться в свои книги или даже вздремнуть. Но стоило Елене Петровне уйти, как Айно Андреевна чувствовала, что кого-то не хватает. Маленькая Валя тоже любила молчаливую тетю Елену, тащила к ней свои новые игрушки, задавала всевозможные вопросы. А тетя Елена молча любовалась ребенком и только улыбалась. Иногда осторожно гладила девочку по головке.
Теперь Елена Петровна стала домоседкой. Правда, и раньше ей случалось жить с кем-нибудь в одной комнате, но тогда они просто были соседи по комнате — и только. Никто из ее подруг по комнате не плакал при ней как ребенок, сжавшись в маленький, беспомощный комок. В Елене Петровне снова проснулась материнская потребность кого- то ласкать, о ком-то заботиться.
Нет, никаких особых нежностей по отношению к Нине она не проявляла, если не считать случая на стройке. Елена Петровна не хотела даже вспоминать об этом. Наоборот, она то и дело ворчала на девушку, называла ее белоручкой, но за всем этим Нина ощущала большое и доброе сердце. Елена Петровна заботилась о питании и о стирке, следила, чтобы в гардеробе Нины имелось все, что положено иметь девушке в ее годы. В день получки они вместе шли в магазин и покупали Нине обновки. Нина, в свою очередь, старалась отблагодарить Елену Петровну чем могла.
И к Айно Андреевне они стали ходить вместе. Вскоре подружились все трое, вернее, четверо, потому что разве можно было не считать Валечку? Однажды, придя к Айно Андреевне, Елена Петровна услышала новость.
— Знаешь, я еду за границу,— выпалила Айно, как только ее подруга вошла в комнату.
Та приняла это за шутку и ответила тем же:
— Что, Эйзенхауэр приглашает?
— Я тебе серьезно говорю. Еду в Финляндию. Профсоюз предлагает туристскую путевку.
— А-а! — протянула равнодушно Елена Петровна. Такую путевку предлагали и ей, она чуть было не согласилась, потом передумала: впереди — сессия заочников, и к тому же — что ей там делать? Слишком тяжелы были воспоминания, связанные с этой страной. Подруге же она сказала:— Что ж, поезжай, ты помоложе, тебе интересно посмотреть на мир.
— Я тоже так думаю. Только не знаю, как быть с Валей...
— Я бы взяла ее, да вот... мне, кажется, предстоит тоже поехать в Петрозаводск. Оставишь Оути Ивановне. Ничего страшного не случится. Днем ведь она будет в детсадике.
— Так и Михаил Матвеевич советовал.
— Ну, тогда вопрос решен. Уж раз сам начальник сказал...
Айно Андреевна покраснела, уловив язвительную нотку в словах подруги.
А потом случилось так, что из Туулилахти выехали все трое: Елена Петровна — ее поедали в Петрозаводск на конференцию сторонников мира, Воронов — в совнархоз по делам строительства, Айно Андреевна — в Ленинград, а оттуда — в Финляндию.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мирья отпила глоток лимонада и задумчиво посмотрела через открытую дверь магазина на улицу. Дождь перестал, и асфальт на площади маслянисто блестел. Напротив магазина стояла ярко-красная бензоколонка фирмы Эссо, около нее остановился на заправку небольшой легковой автомобиль.
Мирья смотрела не на колонку и не на машину. За площадью виднелось Хаапавеси с его бесчисленными островами и заливами. Там, на другой стороне озера,— Алиианниеми, их бывший дом. Теперь мыс принадлежал Пайо Хеврюля и снова назывался Скалистым.
Прошло много месяцев, как Матикайнен с семьей покинул родные места. С тех пор никто из них не бывал там, и говорили они о своем мысе редко. Но мысленно то и дело переносились туда. Особенно Алина. Когда она сидела, отсутствующим взглядом уставясь куда-то вдаль и едва слышно вздыхая, можно было безошибочно сказать, что Алина вспоминает серую избушку на Скалистом мысе.
Мирья не отрываясь смотрела на острова, на неровный зубчатый край леса. Если бы не острова, отсюда был бы виден весь Алинанниеми с угрюмой скалой на косе.
— Тебе не нравится лимонад?
Мирья вздрогнула от вопроса Нийло.
— Судя по цене, он должен быть неплохим. Все-таки пятьдесят пять марок бутылка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91