— Так я же...
— Я составлю сам. Еще вопросы есть?
Больше вопросов у девушки не было. Она вышла.
Направляясь утром на работу, Елена Петровна решила зайти за новым инженером. Нина уже оделась и позавтракала. Постель была не заправлена, на столе стояла грязная посуда.
— Подождите минуточку, Елена Петровна,— защебетала девушка.— Я сейчас.
Но она схватилась не за посуду, а за губную помаду и зеркало. Смешно вытягивая губы, она старательно красила их. Елене Петровне стало неприятно. Сама она никогда не признавала губной помады.
— Ну, я готова. Пошли.— И Нина направилась к двери.
— А посуду так оставите? — удивленно спросила Елена Петровна.
— Водопровода же нет. Из столовой обещали прийти за посудой. Ключ я оставлю над дверью,— ответила девушка.— Если бы хоть газ был! Завхоз показал, где дрова, и топор принес. Я побоялась к нему даже притронуться,— девушка махнула рукой в сторону плиты, где стоял до блеска отточенный топор, действительно казавшийся слишком большим для хрупких девичьих рук.
Нина открыла дверь, выпуская гостью первой.
— А кровать вам тоже работники столовой заправляют?
— Ах, да! — Девушка вернулась и расправила одеяло.— Покрывала у меня еще нет. Мама обещала послать...
— Далековато маме придется ехать, чтобы вам и пол подмести,— спокойно, но холодно вставила Елена Петровна.
Девушка послушно взяла веник и стала сметать сор к плите. Делала она это так неумело, что Елена Петровна не вытерпела и, выхватив веник, обрызгала пол водой.
По дороге на стройку Нина робко сказала:
— Я не знаю, как сказать рабочим... Там один фундамент не совсем на месте. Станок окажется на краю его, и
Лат,
фундамент не выдержит. Кроме того, и перекос у них получился. Даже простым глазом видно.
— Что ж тут... Скажите — и всё...
Елена Петровна пошла к своим плотникам, но ей не давала покоя мысль о том, сумеет ли девушка заставить каменщиков разобрать забетонированный фундамент и сложить его снова. Это ведь не маленькая переделка. И она пошла в цех.
Нина стояла у окна и, отвернувшись от рабочих, плакала. Завидев прораба, она стала вытирать слезы платочком, но ее узкие плечи не переставали вздрагивать.
— Что случилось?
Петриков ответил ей потоком ругательств:
— Перкеле, не первый раз я кладу фундамент, и никто никогда не придирался. И теперь не позволю командовать какой-то накрашенной кукле.
Девушка не понимала по-фински, но, видимо, по голосу догадалась, что о ней говорят что-то очень обидное. Она заплакала навзрыд и убежала.
Елена Петровна поразилась тому, что Петриков, всегда такой уравновешенный, был так возбужден. Она не повысила голоса, наоборот, сказала очень тихо, цедя сквозь зубы:
— Если вы скажете еще хоть слово, то вылетите сию же минуту через окно.
Увидев, как она приближается к нему, коренастая, полная решимости, Петриков понял, что такая женщина, чего доброго, и впрямь вышвырнет его в окно, и хотел убраться восвояси. Но не успел он прошмыгнуть к двери, как сильная рука прораба схватила его за шиворот и повернула лицом к себе.
— А, да ты еще к тому же и пьян! Слушай, ты... Мне очень хотелось бы сейчас поправить твою голову, но я только что мыла руки. А ну, убирайся сейчас же, и чтоб духу твоего здесь сегодня не было!..
Успокоившись, Елена Петровна разыскала Нину. Девушка сидела в одной из комнат, сжавшись в комок, на каком- то ящике и плакала. «Так она же еще совсем ребенок. А мама далеко и помочь ничем не может... Разве только вышлет покрывало...» В душе Елены Петровны проснулась нежность. Осторожно, как к спящему, подошла она к девушке и погладила ее по голове.
— Ну, хватит, не надо...— сказала она ласково и прерывисто.— Не все у нас такие... Завтра же устроим товарищеский суд, я уж об этом позабочусь. Здесь хорошо, увидишь... Здесь люди неплохие... А если утром я тебя и пожурила, так ничего плохого... Ты еще научишься жить самостоятельно. Надо научиться, Нина. Ну, хватит реветь...
Девушка прижалась головой к ее коленям. И вдруг Елену Петровну неожиданно осенило... И это была не минутная вспышка, не опрометчивый шаг. Это было твердое решение.
— Вот что, Нина. Сегодня ты переедешь ко мне. Да и мне скучно одной. Я одна, совсем одна на этом свете, никогошеньки у меня нет...— Чуть слышно вздохнув, она задумчиво добавила: — Когда-то у меня была дочь, маленькая. Она погибла при бомбежке... Мужа я потеряла тоже в войну... Ну ладно, хватит тебе плакать-то. Ты уж не маленькая, ты уж инженер...
В тот же вечер они перенесли пожитки Нины к Елене Петровне. Это событие можно было бы и отметить. Елена Петровна задумалась: кого пригласить? Конечно же Айно Андреевну, потом — Воронова. Как же иначе? Хорошие люди Оути Ивановна и Степаненко... Елена Петровна взяла бумагу и набросала список гостей. Получилось попарно: Степаненко с женой, Николай с женой. И вдруг... Воронов и Айно Андреевна. Ну и что? Ничего особенного. И все же у Елены Петровны сразу пропала охота приглашать гостей. Она рассердилась на себя. Скомкала бумагу и бросила в печку.
— Знаешь, Ниночка,— сказала она.— Зачем нам гости? Давай отпразднуем вдвоем, только вдвоем.
Нине это понравилось. У нее в поселке еще не было ни друзей, ни знакомых. Из всего списка она знала только Воронова, и то с такой стороны, что у нее не было ни малейшего желания сидеть с ним за одним столом.
Они вместе пошли в магазин. Дул порывистый ветер, на улице клубилась пыль. Поглядывая на поднимавшиеся из-за песчаных холмов темно-свинцовые тучи, люди ускоряли шаги, чтобы вовремя попасть в укрытие. Сделав покупки, Елена Петровна и Нина тоже поспешили домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91