— спросил Воронов, поздоровавшись.
— Да еще не успел смениться, потому и не умылся,— пояснил парень.— С утра на работе.
— Почему так?,
— Кореш мой Тойво женился. Позавчера свадьбу отгрохали. Жаль, что вас не было. Тойво теперь не до бульдозера.
— И ты решил работать круглосуточно, так, что ли? Гебе, герой, надо немедленно идти отдыхать, а то чуть меня не убил.
Сейчас, сейчас. Только вот сворочу те два камня.
Воронов пошел дальше, но парень окликнул его. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу и не глядя на начальника, он сбивчиво сказал:
Михаил Матвеевич. Я насчет Тойво... Я ведь постараюсь, если бы и мне получить хоть небольшую комнатку...
— Уж не надумал ли и ты жениться? — наконец понял Воронов.— Так бы и говорил! А то — насчет Тойво! А невеста кто? Не Лидия ли?
— Да комнаты нет... У отца и так тесно...
Павел, сын мастера сплава Кюллиева, жил с отцом. Мать его умерла в эвакуации, и отец завел новую семью. 11ачальник понимал, что в дом отца парень не мог привести |н песту. Еще не зная, как помочь Павлу, Воронов пошутил:
— Ну с тобой, парень, говорить — что по смоле на лыжах кататься. Я спрашиваю о невесте, а ты все о комнате.
- Да как же без комнаты? Куда же я ее?.. Без комнаты то есть...
Павел пристально рассматривал свои сапоги, словно впервые их видел.
Начальник не мог скрыть улыбки. Интересно, как он наткнулся объясниться в любви? Да еще Лидии!
- Постараемся что-нибудь устроить,— пообещал Воронов.— Но смотри у меня,— он погрозил пальцем,— если
только упустишь невесту, комнаты тебе не видеть. Договорились?
— Идет! — Парень обрадовано хлопнул начальника по плечу и доверительно сказал: — Это точно. И мне пора... Холостяк ведь как не отпетый покойник, ну, словом, дурак из дураков. Верно ведь, Михаил Матвеевич?,.
— Что? — Воронов вдруг помрачнел и сразу заговорил о другом: — А почему мотор выключил? Остынет, пока ты тут разводишь турусы на колесах. Потом будешь полчаса крутить.
— Ничего, Михаил Матвеевич, ничего. Мой мотор послушный, он с полоборота заводится.— Парень схватил ручку, и мотор действительно сразу же завелся.— Так не забудьте насчет комнаты! — крикнул он из кабины зарокотавшей машины.
Воронов быстро зашагал к стройке. Слова бульдозериста больно задели его: «Неотпетый покойник, дурак из дураков... Сам он дурак!» А ему, неотпетому покойнику, надо ломать голову, где взять дополнительную рабочую силу, особенно монтажников высоковольтной линии. Вот они стоят, мачты,— высокие, красивые на фоне легких облаков, а провода между ними не гудят, их нет. И неизвестно, когда будут. Все получается как-то нескладно. Есть мачты высоковольтной линии, а электрический ток дает пока только маленькая местная электростанция, и то с перебоями. «Вот и живи как люди!» — он еще мысленно полемизировал с бульдозеристом, будто тот был виноват в том, что у начальника не удалась семейная жизнь и что не присылают монтажников высоковольтной линии.
Рабочие устроили перекур. Бригадир плотников Мийхкалинен, или просто Вася Долговязый, как его звали за высокий рост, глубоко вогнал топор в чурбан и сказал:
— Вот как!
Потом достал из кармана резиновый кисет и стал набивать трубку. Его примеру последовали другие. Новости начальника обрадовали всех.
— Давно бы так! — сказал Вася Долговязый.— Значит, мы уже не цыгане: сегодня здесь, завтра там. Выходит, тут будет город, и мы останемся здесь навечно.
— Навечно! — насмешливо протянул худощавый рабочий с ломом в руках. Он бросил лом и сел.— Я вот как-то читал в газете: одна бомба — и от такого поселка останется только горсточка пепла. А может? и того не останется...
Вася Долговязый бросил на рабочего такой убийственный взгляд, что тот осекся. Потом процедил:
— Иди ты к черту со своими бомбами!
И презрительно сплюнул. Наступило тягостное молчание.
— Газеты, газеты... Их надо уметь читать! — добавил другой.
В сторонке сидел полный мужчина в черном помятом, но не в рабочем костюме. Он кашлянул и заговорил с достоинством, обдумывая каждое слово:
— Нас запугивают атомными и термоядерными бомбами. Это — понятно. Но удивительно, что у нас есть элементы, на которых это запугивание действует. И как это хорошо, что наши простые рабочие сумеют дать такой достойный отпор!
Воронов посмотрел на него испытующе, потом заметил:
— Вы правильно сказали. Только не знаю, кто вы будете?
— Я — тот же рабочий класс.
— Л все-таки? Приезжий, отпускник?
- Вы, кажется, тут начальник? — Мужчина встал и представился: — Я — Петриков, Николай Карлович Петри- ми» Определился к вам па работу. Прошу любить и жаловать.
На работу хорошо. Кем вас оформили?
И шпиком. Когда приступлю к работе — не знаю. Жилья нет. Семья у меня. Трое детей, жена.
— Значит, каменщик? Тоже неплохо.
— Почему — тоже? На стройках каменщик первое лицо. Не так ли?
— Конечно. Вот бы еще монтажников высоковольтной линии.
Экскаваторщик Николай Никулин, молодой парень в гимнастерке и солдатских кирзовых сапогах, спросил у Воронова:
— И наш Туулилахти, значит, в больших бумагах числится, в семилетнем плане то есть?
За начальника ответил Павел Кюллиев:
— Чай, не на луне живем. Чем Туулилахти хуже других, хотя и есть среди нас всякие?
Воронов посмотрел на часы и предложил:
— Давайте, товарищи, за работу. А о семилетнем плане Туулилахти мы еще поговорим.
— Конечно, поговорим. У нас в клубе,— поддержал его женский ГОЛОС.
Обернувшись, Воронов увидел Анни Никулину, заведующую клубом. Оказывается, она зашла на стройку к мужу и слышала весь разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91