Впрочем, какое это имеет теперь значение.
— Вот именно. Давайте ужинать.
Кретов разорвал курицу на две части. Половину предложил Лазареву, за другую принялся сам.
Они пили чай, когда снова пришла Татьяна.
— Есть новости? — спросил Кретов.
— Ушли,— махнула рукой Татьяна.— Сказали, что теперь и меня привлекут к ответу. За то, что я уничтожила документ. Лукьянов аж посинел, когда я ему сказала, что жалобу Аверьянова я сожгла. Еще сказал, что я сделала это по вашему наущению и что это только усугубляет вашу вину. Про этого человека сказали,— Татьяна кивнула в сторону Лазарева,— что сейчас пришлют участкового Попова, чтоб он проверил у него документы.
— Что делать? — всполошился Лазарев.— Спрятаться куда-нибудь? Куда?
— Ничего не надо делать,— сказал Кретов.— Это как раз тот самый случай, когда ничего делать не надо. Если, конечно, у вас есть намерение вернуться к нормальной жизни, Лазарев. Придет Попов, вы честно расскажете ему, кто вы такой и почему у вас нет документов, я скажу, что знаю вас и что готов подтвердить это письменно, Попов составит протокол, мы даже его попросим об этом, потом протокол Попов доставит в райотдел милиции, одновременно вы явитесь туда с заявлением о потере документов и с просьбой выдать вам новый паспорт и трудоустроить, явлюсь и я со своим ходатайством... Словом, судьба дарит вам, Лазарев, удобный случай. Советую вам воспользоваться им. Немного воли, немного терпения, немного веры в человеческую доброту — и вы снова нормальный гражданин.
— С судимостью.
— Разумеется, с судимостью.
— И на черной работе?
— Возможно, что и па черной работе. А вам, конечно, хотелось бы, чтобы вас снова назначили начальником крупной стройки?
— Если надо, я схожу за Поповым,— предложила свои услуги Татьяна.— А то он ленивый, как сто лентяев. Я же его быстро приведу.
— Нет,— сказал Лазарев и встал.— Не надо идти за Поповым. И вообще ничего не надо. Не время... Дайте мне немного денег,— обратился он к Кретову,— и я уйду. Как говорится, исчезну с вашего горизонта.
— Испугались? — спросил Кретов.
— Просто еще не время... Ваши брюки и рубашку я могу взять?
- Конечно. Если они высохли.
Лазарев снял со спинки кровати брюки и рубашку, помял их в руках.
— Почти высохли,— сказал он.— Я оденусь в коридоре, чтоб не смущать даму,— улыбнулся он Татьяне.— Как говорится, миль пардон, что означает — тысяча извинений.
Лазарев вышел.
— Где он живет? — спросила Татьяна у Кретова.
— Не знаю.
— Вы дадите ему денег?
— Немного дам.
— Я добавлю,— сказала Татьяна.— Такое несчастье у человека. Это ж надо — потерял все документы! — она вынула из кармашка кофты десятку и протянула ее Кретову.
— Сами отдадите, Татьяна Ивановна,— сказал Кретов.— Хотя, говоря по совести, он не стоит ваших забот.
— Так несчастье ж у человека,— возразила Татьяна.— И глаза вон какие — как у того теленка, которого от вымени отвадили.
Лазарев ушел за несколько минут до прихода участкового Попова.
— Надо же! — удивилась его столь быстрому появлению Татьяна.— То его на канате не притащить, а то он будто на самолете прилетел. Когда меня Аверьянов бил и когда люди побежали за тобой, разве ж ты так быстро примчался?
— А я специально медлил,— ответил, улыбаясь во весь рот, участковый,— чтоб Иван успел выбить из тебя дурь. Да и ты бы могла из Ивана выколотить его дурь, силенка, чай, у тебя есть, а, Татьяна?
— На тебя, Попов, хватит, если и дальше станешь говорить глупости,— пригрозила участковому Татьяна.— И за Аверьянова ты мне еще ответишь, потому что ты его простудил.
— Я?
— Ты!
— Жалеешь его? Так ведь он чуть тебя не угробил!
— А не твое дело!
— Зачем же звала разнимать?
— А чтоб у тебя тоже хоть какое-нибудь занятие было, черт ленивый. Глянь, какое пузо наел. Точь-в-точь беременная баба! — засмеялась Татьяна.— И вообще — зачем ты сюда приперся? Кто тебя сюда приглашал? — вдруг набросилась она на участкового.— Ни днем, ни ночью нет от тебя людям покоя! Что ты тут забыл?
Участковый взглянул на Кретова, ища у него поддержки.
Но у Кретова не было намерения становиться на сторону участкового. Ему нравилась лихая атака Татьяны.
— А ну выметайся отсюда! — неистовствовала Татьяна, толкая Попова ладонями в грудь.— Какие могут быть дела ночью? Ну пришла я к своему постояльцу поговорить. Уже женщине нельзя побыть наедине с мужчиной? Кто тебя, толстого борова, подослал? Может, тебя Аверьянов нанял, чтоб ты за мною следил? Так ты лучше за Аверьяновым следи, чтоб он больше не простужался! А то у него все силы на болезни уйдут, со мной не сможет потом справиться.
— Замолчи! — прикрикнул на Татьяну Попов.— Замолчи, дурная баба!
— Ага,— сказала Татьяна,— так ты не только среди ночи приперся в мой дом, ты еще и оскорбляешь меня в моем же доме! А по какому праву? Отвечай! По какому, спрашиваю я тебя, праву? Это ты свою жену Пашку в своем доме можешь оскорблять сколько тебе влезет! А меня ты пальцем не смеешь тронуть! Убирайся, толстый черт! Тут люди пол помыли, а ты своими сапожищами наследил, снег стряхнуть поленился у порога. Потому что без уважения к людям. А кто после тебя убирать будет? Или свою жену Пашку пришлешь? Так она ж у тебя цаца, она ж перегнуться не посмеет, бо талия у нее такая ж, как у тебя,— с этими словами Татьяна вытолкала Попова в коридор.
— Где человек? — крикнул Кретову через Татьянино плечо участковый.— Где посторонний человек?
— Так ты ж и есть посторонний человек! — с новой силой зашумела Татьяна.— Разве ж ты не видишь, что ты тут посторонний? Какого тебе еще постороннего не хватает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123