— снова добродушно смеется Петкович и подает руку, будто впервые видится с ним сегодня.— Вы, верно, пришли меня застраховать?
— О, нет, я больше этим не занимаюсь, да и вы слишком здоровы.
— Главное для здоровья — хороший стул и чистая совесть.
— Самое главное — чистая совесть! Я того же мнения. Ну, а как долго, господин Петкович, вы еще пробудете в тюрьме? Поговаривают, что вас выпустят на свободу.
— Не знаю, не знаю, не помню, а если бы и знал, то не сказал бы.— Петкович поднимает руку с расширенными пальцами, словно отталкивает Рашулу от себя. Почему этот человек называет его Петковичем? Откуда он знает его имя, когда он здесь инкогнито?
— Я вас ни о чем не спрашивал,— ничуть не теряется Рашула и делает вид, будто испугался, а глаза его хитровато щурятся.— А вы так можете посмотреть на человека, что у него сердце холодеет! Прав Микадо, вы в самом деле могли быть гипнотизером. Почему вы этим так мало занимаетесь?
— Гипнозом, вы имеете в виду? — встрепенулся Петкович, как магнитом притянутый этим словом. И снова рассмеялся, но одна мысль тайно завладела им: как было бы славно загипнотизировать своих врагов и таким образом облегчить себе спасение от преследований и бегство от смерти! — Вас? Все ваши деньги превратить в уголь, так, что ли? А на этих углях водрузить короля мертвецов, чтобы он там копал свою могилу или возводил трон? Хо-хо-хо!
— Вы шутите, как я вижу,— хихикает Рашула, теряя терпение.— Но помните, как вы вчера да и сегодня успешно гипнотизировали Микадо, Майдака, так ведь? В этом деле вы действительно мастер. А здесь вот и Мутавац в вашем распоряжении, с ним у вас еще лучше бы вышло. Уже сегодня дело дошло до того, что он чуть не заснул под вашим взглядом. Попробуйте с Мутавцем, господин Петкович. Я уверен, у вас получится.
— Мутавац, кто это? А, это тот, онемевший от несчастья. Тот? — Петкович уставился немигающим взглядом на Мутавца, примостившегося на поленьях. Не он ли сам там сидит, отдыхая от преследования?
— Но дрова уже загипнотизированы,— осмелился съязвить Рашула.— Давайте теперь Мутавца, устроим хорошую шутку! Вы любите шутки? Ничего плохого не сделаем, только посмотрим, действительно ли он будет делать все, что вы как гипнотизер ему прикажете.
— Какую шутку? — вопросительно и угрожающе взглянул на него Петкович.— Это не шутка!
— Нет, конечно, но мы должны как-то узнать, загипнотизирован он или нет. Ну, например, пусть заберется на дрова и прыгнет вниз головой. Или пусть повесится, только вот веревки у него нет. Да и где здесь найти веревку-то? — Рашула тайком бросил взгляд на смотанную веревку возле водопроводной колонки.— Вот что-нибудь такое заставьте его сделать. Естественно, гипноз не шутка, это наука.
С Иудиной усмешкой он взял Петковича под руку. Весь этот разговор ему самому вдруг показался смешным. Однако нервы у него сильно напряжены. Как поступит Петкович? А тот уставился на красные напульсники и отпрянул назад.
— Убийца! — почти кричит он срывающимся голосом, лицо исказилось. Он поспешно отворачивается. Неужели испугался и убежит?
— Да нет же, я Рашула,— шипит Рашула, неотступно следуя за Петковичем, а сам внутренне содрогается: так ли уж безумна эта болтовня Петковича об убийце? Да, вот возле дров блеснул на солнце высоко поднятый топор, и раздался глухой крик, внезапный, как будто кричала жертва перед казнью.
Но эта жертва не Петкович. Он здесь, поблизости, крик привел его в неописуемое смятение. Не замечая больше Рашулы, он стоял с выпученными глазами. Взгляд его прикован к тому месту возле дров, где только что Юришич выбил топор из рук Наполеона, набросившегося на Мутавца. Или, может быть, Мутавац на Наполеона. Кто знает? Все произошло быстро, как по мановению волшебной палочки.
— Розенкранц выскочил из здания тюрьмы и чуть не налетел на Петковича. После обнаружения секретной книги он договорился с Пайзлом, и ему ничего не оставалось, как симулировать. Пайзл ему дал некоторые советы, как это сделать, и гарантировал успех. Успокоенный на сей счет, Розенкранц торжествующе смотрел на Рашулу.
Но Рашула только обжег его взглядом и быстрыми шагами направился к дровам.
Здесь Наполеон, дурачась, принялся колоть поленья, но его неуемная натура не давала покоя, руки прямо чесались хотя бы раз замахнуться топором на Мутавца, словно собираясь зарубить. И еще раз, совсем близко махнул он топором и даже задел его руку повыше локтя. Юришич, наблюдавший до этого за Рашулой и Петковичем, соскочил с дров и выбил у него из рук топор. Может быть, этим все и кончилось бы, если бы Мутавац после второго взмаха топором не вскочил с воплем и рычанием и не вытянул руки в сторону Наполеона. Все время до этого он неподвижно сидел на поленьях; первый взмах топора его испугал, второй разъярил. Приставания Наполеона казались ему случайными, а сейчас он убедился, что это делается намеренно и кем — этим несчастным карликом, еще более чахлым недомерком, чем он сам. Привыкший сносить унижения, сейчас он оскорблен, вдобавок его ободрила поддержка Юришича. Дрожа всем телом, он с вызовом замер перед Наполеоном и бросил ему в лицо:
— Тоже мне адвокат нашелся! — крикнул Наполеон, увернувшись от Юришича. Но неужто он отступит перед Мутавцем? Видит он, что сюда идет Рашула, и, воспользовавшись своим крохотным ростом, ныряет под руку Юришича и натыкается прямо на Мутавца.
— Полено, чурбан! — со злостью завизжал он, поняв, что дело нешуточное. Головой он так сильно пихнул Мутавца в живот, что бедный Мутавац упал навзничь на дрова. Но к своему несчастью, и Наполеон растянулся, так как Мутавац судорожно ухватился за него, и оба они катались по дровам, сцепившись в клубок, на который было смешно и грустно смотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130