— Да, немного...— Доверие, которое вызвал у него этот человек, придало ему храбрости, и он решился заметить: — Как мне кажется, это единственное, что вам еще разрешено... издавать газету:..
Молодой человек, вожак рабочей демонстрации, а также, по-видимому, и один из руководителей преследуемого властями рабочего движения, засмеялся:
— Пожалуй, что так! Да и то на нее постоянно налагают арест! Если уж у нас зашел об этом разговор, то, может, вам будет небезынтересно узнать: не далее как сегодня вечером домовладелец отказал нам в помещении, где размещалась редакция газеты, выставив довольно смешную причину... Он случайно оказался на площади, где проходила наша демонстрация, и один сумасшедший полицейский на коне чуть не наехал на него! А старик рассердился на нас: он, говорит, не хочет, чтобы из-за нас к нему домой нагрянула полицейская кавалерия... Могу ли я вас как офицера спросить, какое впечатление произвела на вас наша демонстрация?..
При упоминании о сумасшедшем полицейском капитан вспомнил Васо, его жестокость и те упреки, с которыми он накинулся на него на площади. Поэтому он медлил с ответом.
— Знаете, учитывая мое положение, для меня это действительно щекотливый вопрос...— Вспомнив об отповеди, которую тогда дал Васо, он уже с большей уверенностью продолжил: — Я видел вашу процессию на площади... Видел, как вас разогнали... Сделать это было не трудно... Вас было так мало, всего какая-то горсточка... Поскольку вы еще так слабы, на что вы надеетесь, каким образом думаете достичь цели?
Прежде чем молодой рабочий смог ответить, грубо вмешался второй:
— Разогнали! Что вы имеете в виду? Мы не шли туда сражаться и таким путем добиваться цели! Для
этого мы еще слишком слабы, об этом мы и сами знаем! Если же учесть, что мы имеем дело и с предателями, кое-кто у нас на примете...
Молодой рабочий вопросительно посмотрел на товарища и уже более спокойно и предупредительно обратился к капитану:
— На ваши замечания, сударь, коротко не ответишь. Если вы ничего не имеете против, можем пройти часть пути вместе! Мы, правда, думали подняться по этой лестнице к дому, но можем и по следующей! А вы тоже идете в этом направлении...
Не дождавшись ответа, он пошел. За ним последовал и его товарищ. Капитан же продолжал стоять. Кого этот невысокий имел в виду, говоря о предателе? Не его ли? Может, кто-то из них заметил, как он бежал к постовому? Кровь отлила от его лица. Он едва выдавил из себя:
— Кого вы все-таки подозреваете в предательстве?
Вожак махнул рукой.
— Это особый вопрос! Во всяком случае, речь идет об одном проходимце... Послушайте! — он недоговорил и, в свою очередь, вопросительно посмотрел на капитана.
— Не знаком ли вам случайно некий Панкрац?
Мурашки пробежали по телу капитана, дыхание
перехватило. Он с трудом пробормотал:
— Панкрац? А что?
Вожак все еще смотрел на него. Его добродушное лицо приняло строгое и суровое выражение.
— Причина простая! Это фамилия проходимца, которого мы подозреваем в предательстве! Надо полагать, не без оснований! Нам известно, что он является осведомителем; у одного товарища, приехавшего из провинции и не знавшего об этом, ему удалось выведать о нашей сегодняшней встрече. После демонстрации некоторые из наших видели его на главной площади в обществе того ненормального полицейского и офицера... Не вы ли это случайно были? Если да, то лучше сразу признайтесь, тогда и говорить нам не о чем!
У капитана отлегло от сердца. Правда, его подозревали, но больше все же Панкраца! Что ему оставалось делать? Все отрицать? Нет, пусть уж лучше сразу все прояснится!
— Да, это был я! — сказал он совсем тихо, а затем более уверенно продолжил: — Если вы мне не верите,
что я случайно с ним познакомился в провинции, где служил... и точно также случайно встретился... тогда я считаю, что всякий дальнейший разговор между нами излишен, и мы можем расстаться!
Не без сожаления протянул он молодому вожаку руку. Тот с минуту еще смотрел на него, потом сделал жест рукой, будто собирается похлопать по плечу. И пошел, сказав:
— Идите, идите, капитан! Кажется, вы капитан? — Он взглянул на эполеты.— Вы мне представляетесь благородным человеком. Уверен, что и у моего товарища больше нет причин в вас сомневаться! А у него есть резон быть недоверчивым, ибо это и есть тот товарищ из провинции, что попался на крючок негодяю Панкрацу!
Капитан молча зашагал. Второй, последовав за ним, с мрачным видом сказал:
— Он свое получит, за мной дело не станет! А о вас мы знаем, что вы недолго задержались в обществе этих двух мошенников...
Капитан продолжал молчать. Молодой вожак прервал своего друга:
— Брось, партия перед ним не останется в долгу! Но вы, капитан, спросили нас, на что мы надеемся, каким образом собираемся достичь своей цели, если так слабы! Неужели вы считаете, что нас столько, сколько участвовало в демонстрации? Конечно, должен признаться, что по всей стране мы еще слишком малочисленны и не представляем той силы, с помощью которой могли бы добиться своей цели! Но вы должны иметь в виду, что живем мы в мелкобуржуазной, крестьянской стране со слаборазвитым рабочим классом, который к тому же, как и почти все крестьянство, частично подвержен националистическим настроениям... Впрочем, назовите мне хотя бы одну историческую ситуацию, которая бы оставалась неизменной! Как бы ни обстояли дела, мы глубоко убеждены — то, что должно свершиться, свершится. Почему? Просто потому, что наша идея — это не результат бесплодной фантазии, а закон общественного развития, закон, действующий во всех странах, поэтому он должен иметь силу и в нашей, как бы ни сопротивлялись наши враги, применяя свои писаные законы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105