"
И князь умолк. Советника седого
Смутил обычный боевой приказ;
Зачем он был в полночный отдан час
И почему взор князя так сурово
Сверкал, когда за словом резким слово
Вперегонки бежало, как в бреду?
Казалось – высказана половина,
В груди другая смята, словно глииа,
Со смыслом речи голос не в ладу,
Все предвещает бурю и беду.
Желал Литавор, чтоб с его приказом
Советник удалился, все же тот
Как будто бы еще чего-то ждет.
Увиденное искушенным глазом
С услышанным сопоставляет разум
И легких слов тяжелый чует гнет.
Что предпринять? Он знает: уговорам
Не часто князь внимает молодой,
Пустым не любит предаваться спорам,
В душе скрывает замысел любой;
Встает преграда – все ему едино,
Он только разгорается сильней…
Но Рымвид – и советчик господина,
И рыцарь, верный родине своей,
Погряз бы в несмываемом позоре,
Когда б народа не сберег от бед.
Сказать? Молчать? Колеблется… Но вскоре
Он сообщает князю свой совет:
"Куда мой государь ни устремится,
Нам хватит и людей и лошадей.
Едва укажет путь твоя десница,
Все ринутся за славою твоей,
Да и меня помчит мой конь горячий…
Но относись, мой государь, иначе
К толпе простой – орудью рук твоих
И тем мужам, что большего достойны.
От всех таясь, и твой отец покойный
Прял часто нить деяний боевых;
Но, прежде чем мечи сзывать на дело,
Звал на совет мудрейших старый князь,
Где слово мог и я промолвить смело,
Своим свободным мнением делясь.
Прости, когда сейчас, в ночное время,
Устам замолкнуть сердце не велит.
Я долго жил. Мне на седое темя
Времен и дел легло большое бремя.
Но вот теперь приемлет новый вид,
И сердце постаревшее томит…
Коль впрямь идешь на Лидские владенья,
Тебе принадлежащие, в поход,
Такой поход, подобный нападенью,
Всех подданных от князя оттолкнет.
Смутится старый подданный, а новый
Изведает лишенья и оковы.
Весть, как зерно, на землю упадет,
Молва ее взлелеет и умножит,
Потом родится ядовитый плод,
Отравит мир и славу изничтожит,
И скажут: алчность жадная твоя
Тебя в чужие завлекла края.
Не так пути прокладывали к славе
Князья Литвы в былые времена:
Закон и мир несли своей державе,
И тех князей мы помним имена.
Верна дорога старая. Коль скоро
Пойдешь по ней, то я – твоя опора.
Я рыцарям благую весть подам
И тем, что близко в городе остались,
И что по сельским разбрелись грядам,
Чтобы немедля в замок собирались.
Твоя родня и знатные мужи,
Великолепья и охраны ради,
Со свитой будут у тебя в отряде;
А мы хоть завтра, только прикажи,
Иль послезавтра, при любой погоде,
Пойдем вперед с прислугой и жрецом,
Потребное для пиршеств припасем
И заготовим, как велит обычай,
Побольше меду и побольше дичи.
Не только что простой народ, а знать
От лакомства – и та не отвернется
И служит преданно, коль доведется
Руки господской щедрость увидать.
Таков обычай на Литве и Жмуди,
Как старые рассказывают люди".
Стал у окна и молвил погодя:
"Уж как бы ветер не нагнал дождя!
Вон чей-то конь у башни. Дремлет стоя.
Там рыцарь, на седло облокотясь.
А там коней прогуливают двое…
Я узнаю послов немецких, князь!
Впустить послов? Иль ждут пускай, доколе
Ты княжеской не сообщишь им воли?"
Спросив, окошко затворил на крюк,
На господина поглядел украдкой;
Он о тевтонах речь завел не вдруг;
Приезд послов был для него загадкой.
Князь торопливо говорит в ответ:
"Когда в чужом нуждаюсь я совете,
Себе не веря, для меня на свете
Один советчик – ты, другого нет.
Ты истинно доверия достоин,
В совете – старец, в поле – юный воин.
Я не люблю, чтоб видел чуждый глаз
То, что в тиши взрастил я одиноко.
Мысль, что во мраке сердца родилась,
Нельзя на солнце выставлять до срока.
Пусть, воплотясь, она, как вешний гром,
Убьет сначала, а сверкнет – потом!
Спроси: когда? Спроси: куда? Не скрою:
Сегодня-завтра – через Жмудь, на Русь!"
"Не может быть!" – "Так быть должно, клянусь!
Я сердце открываю пред тобою.
Я потому велел седлать коней
И выйти с войском Витовту навстречу,
Что ищет он погибели моей,
Готовит мне губительную сечу.
Меня он хочет в Лиду заманить,
Чтоб заточить в темницу иль убить!
Но предложили мне союз тевтоны,
Они отряд мне посылают конный,
А я магистру Ордена за труд
Пообещал добычи нашей долю.
Ты видишь сам – послы у замка ждут:
Спешит магистр мою исполнить волю.
Еще Седьмые Звезды не зайдут,
Мы выступим, и в общий строй с Литвою
Три тысячи тевтонов на конях
Войдут, а с ними кнехтов пеших вдвое.
Когда я у магистра был в гостях,
Я сам назвал количество такое.
Бронь боевая тяжко облегла
Их мощные, огромные тела,
Копейщики, что скалы, рядом с нами.
А уж когда начнут рубить мечами…
А каждый кнехт – с железною змеей!
Накормит он змею свинцом и сажей,
И пасть ее направит к силе вражьей,
И хвост уколет искрой огневой,
Убьет иль ранит, кнехтом наведенный,
Железный гад!.. Так древле в миг один
Повержен был мой прадед Гедимин
На достославных насыпях Велоны.
Готово все. Мы потайным путем
Приблизимся, покуда Витовт в Лиде
Еще не приготовился к обиде…
Ворвемся, перережем, подожжем!"
В смятенье Рымвид. Недоумевая
Стоит, нежданной вестью поражен.
От близких бурь спасенья ищет он.
В бегущей мысли тонет мысль другая.
Но ждать нельзя. Печалясь и гневясь,
Он говорит Литавору: "Мой князь!
Ужель на брата брат пойдет? О, горе!
Зачем я дожил до такой поры!
Вчера на немцев шли мы в топоры,
Днесь топоры мы точим им в подспорье!
Ужасна рознь, но хуже мир такой.
Огонь скорее примиришь с водой!..
Случается, что со своим соседом
Сосед враждует много лет подряд,
Вдруг, словно им старинный гнев неведом,
Обнимутся, друг другу молвив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64