Ведь я сказал "прости" и счастью и покою,
Я душу отдавал – за что ж удар такой?
Теперь я понял все! Ты в жажде мадригала
И сердцем любящим, и совестью играла.
Нет, музу не купить! Мечтал я, чтоб венком
Тебя парнасская богиня увенчала,
Но с каждой рифмы я скользил в пути крутом,
И стих мой каменел при имени твоем.
ДАНАИДЫ
Где золотой тот век, не ведавший печали,
Когда дарили вы, красавицы, привет
За праздничный наряд, за полевой букет
И сватом голубя юнцы к вам засылали?
Теперь дешевый век, но дороги вы стали.
Той золото даешь – ей песню пой, поэт!
Той сердце ты сулишь – предложит брак в ответ!
А та богатства ждет – и что ей в мадригале!
Вам, данаиды, вам, о ненасытный род,
Я в песнях изливал всю боль, что сердце жжет,
Все горести души, алкающей в пустыне,
И пусть опять пою в честь ваших глаз и губ,
Я, нежный, колким стал, я, щедрый, ныне скуп.
Все отдавал я встарь, – все, кроме сердца, ныне.
ИЗВИНЕНИЕ
В толпе ровесников я пел любовь, бывало;
В одном встречал восторг, укор и смех в другом:
"Всегда любовь, тоска, ты вечно о своем!
Чтобы поэтом стать – подобных бредней мало.
Ты разумом созрел, и старше сердце стало,
Так что ж оно горит младенческим огнем?
Ужель ты вдохновлен высоким божеством,
Чтоб сердце лишь себя всечасно воспевало?"
Был справедлив упрек! И вслед Урсыну я,
Алкея лиру взяв, высоким древним строем
Тотчас запел хвалу прославленным героям,
Но разбежались тут и лучшие друзья.
Тогда, рассвирепев, я лиру бросил в Лету:
Каков ты, слушатель, таким и быть поэту!
Урсын – второе имя Юлиана Немцевича.
Алкей – прославленный греческий лирик, уроженец Митилены, который жил около 604 г. до рождества Христова.
Лета – река забвения в Элизиуме, из которой пили души умерших, чтобы забыть пережитые на земле страдания; когда, по истечении нескольких веков, они воплощались в иные тела, они снова должны были пить из нее, чтобы изгладить из памяти тайнь потустороннего мира. (Мифология.}
КРЫМСКИЕ СОНЕТЫ
Wer den Dichter will verstehen,
Muss in Dichter's Lande gehen.
Goethe
[Кто хочет поэта постичь,
Должен отправиться в сторону поэта.
Гете (нем.)]
Спутникам путешествия по Крыму.
Автор
I
АККЕРМАНСКИЕ СТЕПИ
Выходим на простор степного океана.
Воз тонет в зелени, как челн в равнине вод,
Меж заводей цветов, в волнах травы плывет,
Минуя острова багряного бурьяна.
Темнеет. Впереди – ни шляха, ни кургана.
Жду путеводных звезд, гляжу на небосвод…
Вон блещет облако, а в нем звезда встает:
То за стальным Днестром маяк у Аккермана.
Как тихо! Постоим. Далеко в стороне
Я слышу журавлей в незримой вышине,
Внемлю, как мотылек в траве цветы колышет,
Как где-то скользкий уж, шурша, в бурьян ползет.
Так ухо звука ждет, что можно бы расслышать
И зов с Литвы… Но в путь! Никто не позовет.
II
ШТИЛЬ
НА ВЫСОТЕ ТАРКАНКУТ
Едва трепещет флаг. В полуденной истоме,
Как перси юные, колышется волна.
Так дева томная, счастливых грез полна,
Проснется, и вздохнет, и вновь отдастся дреме.
Подобно стягам в час, когда окончен бой,
Уснули паруса, шумевшие недавно.
Корабль, как на цепях, стоит, качаясь плавно.
Смеются путники. Зевает рулевой.
О море! Меж твоих веселых чуд подводных
Живет полип. Он спит при шуме бурь холодных,
Но щупальца спешит расправить в тишине.
О мысль! В тебе живет змея воспоминаний.
Недвижно спит она под бурями страданий,
Но в безмятежный день терзает сердце мне.
III
ПЛАВАНИЕ
Гремит! Как чудища, снуют валы кругом.
Команда, по местам! Вот вахтенный промчался,
По лесенке взлетел, на реях закачался
И, как в сетях, повис гигантским пауком.
Шторм! Шторм! Корабль трещит. Он бешеным рывком
Метнулся, прянул вверх, сквозь пенный шквал прорвался,
Расшиб валы, нырнул, на крутизну взобрался,
За крылья ловит вихрь, таранит тучи лбом.
Я криком радостным приветствую движенье.
Косматым парусом взвилось воображенье.
О счастье! Дух летит вослед мечте моей.
И кораблю на грудь я падаю, и мнится:
Мою почуяв грудь, он полетел быстрей.
Я весел! Я могуч! Я волен! Я – как птица!
IV
БУРЯ
В лохмотьях паруса, рев бури, свист и мгла…
Руль сломан, мачты треск, зловещий хрип насосов.
Вот вырвало канат последний у матросов.
Закат в крови померк, надежда умерла.
Трубит победу шторм! По водяным горам,
В кипящем хаосе, в дожде и вихре пены,
Как воин, рвущийся на вражеские стены,
Идет на судно смерть, и нет защиты нам.
Те падают без чувств, а те ломают руки,
Друзья прощаются в предчувствии разлуки.
Обняв свое дитя, молитвы шепчет мать.
Один на корабле к спасенью не стремится.
Он мыслит: счастлив тот, кому дано молиться,
Иль быть бесчувственным, иль друга обнимать!
V
ВИД ГОР ИЗ СТЕПЕЙ КОЗЛОВА
ПИЛИГРИМ И МИРЗА
Пилигрим
Аллах ли там воздвиг гранитную громаду,
Престол для ангелов из мерзлых туч сковал?
Иль дивы из камней нагромоздили вал
И караванам туч поставили преграду?
Какой там свет! Пожар? Конец ли Цареграду?
Иль в час, когда на дол вечерний сумрак пал,
Чтоб рой ночных светил в потемках не блуждал,
Средь моря вечности аллах зажег лампаду?
Мирза
Там побывал я… Там – гнездо зимы седой,
Истоки родников и быстрых рек начало;
Из уст моих не пар, но снег валил густой;
Где нет пути орлам, моя нога ступала;
Шли тучи подо мной, а в них гроза дремала,
И лишь одна звезда горела над чалмой.
Там Чатырдаг!
П ил и гр и м
О-о!
VI
БАХЧИСАРАЙ
Безлюден пышный дом, где грозный жил Гирей.
Трон славы, храм любви – дворы, ступени, входы,
Что подметали лбом паши в былые годы,
Теперь гнездилище лишь саранчи да змей.
В чертоги вторгшийся сквозь окна галерей,
Захватывает плющ, карабкаясь на своды,
Творенья рук людских во имя прав природы,
Как Валтасаров перст, он чертит надпись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64