Ночи напролет я болтался по рейвам — первым безумным русским рейвам. С Фонтанки я ехал на Обводный, оттуда в мастерскую к знакомым художникам, оттуда куда-то еще и за ночь успевал посетить огромное множество мест.
Днем я тусовался в Технологическом институте, а когда наступала ночь, все отправлялись на техно-вечеринки. Воздух пах безумием. Как-то во Дворце спорта «Юбилейный» Владик «Монро» Мамышев устраивал ледовую вечеринку «Cristall-Party». Там можно было и потанцевать, и покататься на коньках. На мероприятии я встретил знакомую девушку, которая принесла с собой белый порошок и сказала, что это реальный кокаин. Сейчас мы все его понюхаем и станет хорошо.
Как я теперь понимаю, это были какие-то амфетамины. Так плохо, как в тот раз, мне не было никогда в жизни. Что именно мы употребляем, никто не знал. Какой должна быть доза, известно тоже не было. Четыре дня я не мог даже подняться на ноги. А девочке, которая принесла эту гадость, даже вызвали «скорую», потому что от таких доз, как приняли мы, человеческое сердце просто взрывалось.
Илья Бортнюк (р. 1968) — музыкальный продюсер
Я не был зациклен на какой-то определенной музыке. В начале 1990-х меня интересовало все. Я ходил на первые русские рейвы, посещал первый в стране техно-клуб «Тоннель», а 1994-м поехал в Германию, чтобы посмотреть на один из первых Love-парадов.
Мероприятие меня потрясло. Миллион человек, наркотики, музыка, яркие краски — бьющую энергию ты чувствовал всей кожей. Когда стемнело, люди разошлись по крошечным клубикам. Ты шел по городу, а вокруг грохотали тысячи маленьких вечеринок. Выглядело это ужасно круто. Правда, внутренне я был уже готов к тому, что увидел. Дело в том, что еще раньше, чем электронная музыка завоевала Берлин, масштабные техно-parties начали проводиться и в Петербурге.
Танцы тогда устраивались в самых неожиданных местах. «Рейвмонтаж» — в павильонах Ленфильма. «StarDust» — в большом зале Планетария. «Cristall-Party» — на льду Дворца спорта «Юбилейный»…
«TaMtAm» был первым музыкальным клубом страны. А первым русским танцевальным клубом стал «Тоннель». Он открылся в мае 1993-го на Зверинской улице, недалеко от Зоопарка. «Тоннель» открыли мои знакомые. Разумеется, я ходил и в этот клуб тоже, но много такой музыки слушать не мог. Экстази я почти не употреблял, а без допингов все это как-то не звучало.
Куда интереснее было слушать диджеев не в клубе, а в сквотах. Первое время аудитория техно-музыки составляла от силы человек триста-пятьсот. И все они спокойно умещались в двух сквотах: на Фонтанке, 145 и на Обводном канале.
Первый раз на Фонтанку меня отвела знакомая — Лена Попова. Через какое-то время она стала самой первой русской девушкой-диджеем. На танцы мы поехали большой компанией, и с нами был один знакомый немец… Перед этим мы весь вечер пили водку, а на Фонтанке было принято пить шампанское… Шампанского там было очень много… Чем именно закончился вечер, потом я так и не вспомнил.
Непроходимой границы между пионерами русского техно и, скажем, панк-роком в те годы не было. Помню смешную вечеринку, которую проводил Андриан Аникушин, внук знаменитого скульптора. Проходило все прямо в дедушкиной мастерской. За вертушками стоял кто-то из первых диджеев, а в паузах между сетами выступали «тамтамовские» группы «Пупсы» и «Нож для фрау Мюллер».
Техно-parties собирали всех, кто хоть что-то из себя представлял. На той же самой вечеринке Владик Монро показывал видеоинсталляции, а в самом конце выступили еще и девушки, позже собравшиеся в группу «Pep-See». Все вместе это и называлось тогда «новая культура».
ГЛАВА 10
Мистер Малой (р. 1979) — рэп-star
Как-то в «Тоннеле» я познакомился с девочкой. Мы вышли из клуба, заскочили в ближайшую парадную, я посадил ее на подоконник, выковырял член из трусов, раздвинул ей ноги… Девочка зажмурилась: «Ух ты!..» По ходу дела она расчувствовалась, громко закричала, откинула голову — и затылком вышибла раму из окна.
Грохот был страшный. Я даже присел от испуга. На ходу поправляя одежду, мы выбежали из парадной. Впрочем, на грохот никто не среагировал. Мы покурили, и девочка попросила, чтобы я все-таки закончил то, что начал. Но на этот раз мы пошли уже в другую парадную.
«Тоннель» открылся в мае 1993-го. Я стал ходить туда постоянно. Я посещал первые техно-клубы «Тоннель» и «Планетарий», ездил в сквоты на Фонтанку и Обводный канал. Там тусовались взрослые парни: модники, тусовщики, бандиты, диджеи, художники, какие-то сногсшибательные тетки… А мне едва исполнилось четырнадцать лет.
Не знаю, почему все они со мной возились. Так было всю жизнь, с самого детства: взрослые люди с ходу принимали меня в свою компанию, держались со мной на равных, смеялись над моими шутками, не ревновали к своим женщинам и угощали самыми дорогими наркотиками в мире…
* * *
Я родился на проспекте Просвещения. Во времена Александра Блока и Игоря Северянина это был престижный дачный поселок. К концу XX века Просвет превратился в петербургский Бронкс.
Главные рэп-группы страны живут в радиусе двух остановок вокруг моего дома. И самую первую рэп-студию в стране DJ Тенгиз открыл тоже на Просвете. Студия располагается в том доме, где двадцать лет назад жил первый мэр Петербурга Анатолий Собчак. Здесь у него родилась дочка, Ксения Собчак, и соседи еще помнят, как вечерами мэр выходил во двор, чтобы пластмассовой палочкой повыбивать коврик, висящий на покосившихся футбольных воротах.
Едва став мэром, Собчак съехал в центр. А я и до сих пор живу в том доме, в котором родился. Вся моя биография прошла на глазах у соседей. При встрече я всегда с ними здороваюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58