Добрыня призадумался:
-- Гм... нет, у козы короткий, потянет лет на двадцать. Как у тебя! Я
имею в виду волчий.
-- Это лет на семьдесят? -- спросил Волчий Хвост. Он выглядел
потрясенно, а Владимир, слушая их, вовсе превратился в деревянный столб.
Разве можно вообразить такую старину?


Глава 7
Добрыня уплатил пошлину, а по грамоте к базилевсу их пропустили без
долгого карантинного досмотра, обычного для торговых судов. Владимир сошел
на берег, навьюченный как заводная лошадь, хотя и коней пропустили в
Царьград. Толмача дали другого, а проводника попросту навязали, хотя
Добрыня заявлял гордо, что он-де знает здесь все вдоль и поперек. Волчий
Хвост усмехнулся: потому и не пустили самих!
Владимир, уже осмелев, прилип к новому толмачу, жадно учил ромейские
слова, запоминал, спрашивал как то или иное новое слово, выражение.
Добрыня бросил с насмешкой:
-- Нас поселят в квартале русов... Там с десяток домов, купленных
нашими купцами. А дома не в пример киевским.
-- А вдруг толмач отлучится? -- попробовал защититься Владимир.
-- Ну, не всегда же лялякать с ромеями,-- сказал Добрыня
равнодушно.-- И отдохнуть надобно, полежать... Они и так суетливые и
прилипчивые, как обезьяны...
-- А что такое обезьяны?
-- Ну, что-то вроде тебя. Только настырнее.

Дорога от гавани и к городской стене ошеломила пестротой,
разноголосьем. Людей как на базаре, идут пешком и едут на конях, странных
огромных зверях с двумя горбами на спине, маленьких длинноухих лошадках, а
настоящие кони были такие разные, что Владимир даже от них не мог оторвать
взора. Тонконогие и легкие, как птицы, нервные, горячие, с огненными
глазами, с круто выгнутыми шеями, в сухих мускулах, и огромные, как горы,
кони, тяжелые и медлительные, что тянут за собой такие же огромные
подводы, доверху нагруженные скарбом. Эти кони выглядят так, что упади на
их телегу гора, не заметят, будут тащить все так же неспешно, гулко бухая
в прокаленную землю огромными, как жернова, копытами.
Когда впереди встала белая стена, перегородившая мир, сердце
застучало так, что вот-вот выпрыгнет. Дорога упиралась в эту стену, там
виднелись ворота, настолько малые, что казались мышиной норкой в стене, а
то и вовсе прогрызенной муравьями. Народ темным шнурком втягивался туда,
исчезал.
Когда приблизились еще на полверсты, и стена закрыла половину неба,
Владимир наконец увидел настоящую величину ворот. Если поставить на телегу
еще пять телег с сеном, даже не заденут свода!
Добрыня строго прервал аханье бояр:
-- Хватить дорожную пыль собирать нижней челюстью!.. Вещий Олег, да
будет вам напомнено, брал дань с этого града. А в знак победы приколотил
свой щит на эти врата. Так что и мы не лыком шиты!
Ворота были распахнуты настежь. Пока Добрыня платил стражам за вход,
Владимир пытался заглянуть на ту сторону тяжелых створок. Хоть одним
глазом увидеть щит князя-волхва, о котором слышал столько, что вообще
перестал верить.
Один из стражей отогнал, не дал протиснуться между створкой и стеной.
Вдруг да русы используют детей как лазутчиков?
Их поселили в Русском квартале. Как выяснил Владимир, здесь была
также Русская улица, Русский торг, даже русские постоялые дворы. На другом
конце города, как объяснил толмач, располагаются дома и лавки славянских
купцов. Постоянная торговля с Царьградом привела к тому, что русские и
славянские купцы покупают дома, в отъезды поручают их соседям, что клялись
теми же богами. Здесь постоянно звучит русская речь, и Владимир, который
ощутил себя снова в Киеве, сразу стал рваться на улицу.
Добрыня оглядел его с сомнением:
-- Тебя здесь и куры загребут... Но мужчина проверяется в деле! До
вечера ты свободен. К ужину чтобы вернулся. Будешь подавать на стол вместе
с греками, поучишься.
Волчий Хвост покачал головой:
-- Потеряешь мальца... Сколько ему?
-- Десять лет,-- буркнул Добрыня.-- Мы в его годы уже быкам шеи
ломали!
-- То быкам... Дай ему меч.
-- Зачем? Если что, виру платить нам.
-- Я без меча чувствую себя голым. У него голос будет крепче.
Добрыня пристально оглядел племянника с ног до головы:
-- Добро. Сними обноски, оденься как отрок! Ладно, и шолом возьми,
кудри свои скроешь. А то, неровен час, примут за грека... Но не заносись,
не заносись!.. Мы-то знаем, что ты лишь помощник конюха.
Владимир, едва дыша от свалившегося счастья, сменил драные портки на
новые, торопливо перекинул через голову перевязь с мечом, чтобы рукоять
торчала над левым плечом, к поясу прицепил короткий нож в простых ножнах
из грубой кожи. Он оставался в старой вытертой душегрейке из волчьей
шкуры, руки были голые до плечей, грудь и живот тоже чувствовали горячие
лучи здешнего солнца. Но широкий ремень с железными бляхами надежно
стягивал в поясе, а тяжелый меч придавал уверенности.
-- Я не задержусь,-- пообещал он преданно.
Добрыня и Волчий Хвост с усмешками смотрели вслед. Мальчишка даже
подпрыгивал от счастья, ноги едва касались земли. Когда исчез за воротами,
Волчий Хвост хмыкнул с сомнением:
-- Вернется вовремя?
-- Боишься за свой меч? Отрок хитер и осторожен. Вернется.
Боярин отвернулся, уже весь в делах завтрашнего представления во
дворец, но предупредил:
-- Если сгинет, с тебя цена моего меча!
-- Не давал бы,-- буркнул Добрыня.-- Я вон свой шлем одолжил и то не
трясусь...
Волчий Хвост смотрел с сомнением:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20