Голос его, во всяком случае, не выдавал...

Голос не выдавал его и потому, что он говорил слишком тихим, совсем
неслышным шепотом. Его "переводчик" говорил за него, складывая, как
компьютер, отдельные слова из записанной на пленку человеческой речи.
Говорил "монах" медленно и осторожно, что было, впрочем, вполне понятно -
чужой ведь язык.
Он пропустил уже пять стаканчиков. Тем самым он покончил с верхней
полкой - с бурбонами, хлебными виски, ирландскими виски и отдельными
сортами ликеров. Теперь он перешел к водкам.
Тут-то я и набрался духу спросить его, чем он, собственно,
занимается.
Он пустился в пространные объяснения. Звездолет "монахов" был
торговым кораблем, совершающим вояж от звезды к звезде. Сам он был
дегустатором-отборщиком экспедиции. Многое из того, что он попробовал у
меня, пришлось ему очень по вкусу. Весьма вероятно, что он закажет большие
партии напитков, которые заморозят и сконденсируют для удобства
транспортировки. Потом их можно будет восстановить, добавив воду и спирт.
- Тогда вам ни к чему пробовать все сорта водок, - сказал я ему. - В
водке, в общем-то, почти ничего и нет, кроме воды и спирта. - Он
поблагодарил меня. - То же относится и к джину, если не считать
ароматических примесей...
Я выстроил перед ним четыре бутылки джина. Один был "Танк-верей",
второй - голландский джин, который надо охлаждать, как некоторые ликеры, а
третий и четвертый - обычные стандартные марки. Я оставил его с ними
наедине, пока сам не разделался с другими посетителями.
Честно сказать, я ожидал большего наплыва. Слухи уже должны были
разойтись по всей округе. "Пейте в "Длинной ложке" - и вы увидете
Пришельца!" Но бар был наполовину пуст. И Луиза прекрасно справлялась со
своими обязанностями.
Я гордился Луизой. Как и в прошлый раз, она вела себя сегодня так,
точно в баре не происходило ровным счетом ничего особенного. Ее настроение
оказалось заразительным. Я отчетливо слышал мысли клиентов: "Мы любим пить
в уединении. Пришелец из космоса имеет такие же права, как и мы".
Однако бесстрастность бесстрастностью, а посмотрели бы вы, как она
вытаращила глаза, увидев "монаха" в первый раз!..
"Монах" завершил дегустацию джинов.
- Меня беспокоят летучие фракции, - сказал он. Иные ваши напитки
могут потерять вкус при конденсации.
Я согласился с ним и спросил:
- А чем вы будете расплачиваться за товар?
- Знаниями.
- Стоящее дело. А какими?
"Монах" достал из-под полы своей сутаны плоскую коробку и раскрыл ее.
Коробка была полна таблеток. Там был большой стеклянный флакон, содержащий
сотни две одинаковых розовых треугольных таблеток, но всю остальную
площадь занимали большие круглые таблетки всевозможных расцветок, каждая в
особой обертке и с особым ярлычком, надписанным неровными "монашьими"
письменами. Ни один ярлык не походил на другой. И некоторые из надписей
были чертовски пространными.
- Это знания, - сказал "монах".
- Мм, - ответил я, пытаясь понять, не разыгрывают ли меня. У
пришельца ведь тоже может быть развито чувство юмора, почему бы и нет? А
если он врет, то как прикажете разбираться в этом?
- Память во многом строится на свойствах определенных органических
молекул рибонуклеиновой кислоты, - сказал "монах". - Она присутствует и
действует в нервных системах большинства органических существ. Угодно ли
вам изучить мой язык?
Я кивнул.
Он вынул одну из таблеток и сорвал с нее обертку, которая упала на
стойку, шурша как целлофан. "Монах" вложил таблетку мне в руку и сказал:
- Глотайте сразу, пока она без обертки не испортилась на воздухе.
Таблетка была раскрашена, как мишень, красными и зелеными кругами.
Она была большая и в горло прошла с трудом.

- Вы сошли с ума, - задумчиво сказал Билл Моррис.
- Сейчас мне и самому так кажется. На поставьте себя на мое место.
Передо мной сидел "монах", пришелец, посол ко всему человечеству. Вряд ли
он стал бы скармливать мне что-нибудь опасное, не взвесив самым тщательным
образом всех возможных последствий.
- Значит, по-вашему, не стал бы?
- У меня тогда сложилось именно такое впечатление. - Тут я вспомнил о
том, как влияет на "монахов" алкоголь. Это была память из таблетки, она
всплыла как что-то, известное мне с пеленок. Но теперь вспоминай - не
вспоминай...
- Язык, - продолжал я, - может многое поведать о человеке, который
говорит на нем, о его образе мышления и жизни. Видите ли, Моррис, язык
"монахов" может многое рассказать о самих "монахах".
- Зовите меня Билл, - перебил он раздраженно.
- Хорошо. Возьмите для примера "монахов" и алкоголь. Алкоголь
действует на "монаха" так же, как и на человека, понемногу истощая клетки
мозга. Но в кровь "монаха" алкоголь впитывается гораздо медленнее, чем в
кровь человека. Посвятив выпивке один вечер, "монах" потом не трезвеет
целую неделю. Верно, что в понедельник он ушел от меня трезвым. Но к
вечеру вторника он, должно быть, изрядно захмелел...
Я отхлебнул кофе. Сегодня у него появился какой-то новый вкус, более
приятный, чем обычно, словно память о привычной для "монахов" еде
прибавила прыти моим вкусовым железам.
- Но тогда-то вы этого не знали, - сказал Моррис.
- Откуда мне было знать? Я положился на его чувство ответственности.
Моррис сокрушенно покачал головой, но про себя, казалось,
ухмыльнулся.
- Потом мы продолжали беседу... а потом я принял еще несколько
таблеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20