Там он провел часа два. За
это время он несколько раз просил, чтобы ему развязали руки, но солдаты не
знали английского или не желали слушать Джедсона. Наконец в комнату
просунулась голова и что-то сказала охранникам. Джедсона ввели в другую
комнату. Там сидел за столом маленький толстый офицер, поминутно отиравший
пот со лба (жара стояла изрядная).
- Это ты нарушил воздушную границу? - спросил он по-английски, со
скучающим видом глядя в окно. Видно было, что Джедсон в этот момент
занимает его меньше всего.
- Я - лантрийский президент! - сказал Джедсон.
- Может, ты и президент, - ответил офицер, - а может, и шпион. Хотя
какие теперь шпионы? От самой границы ни одного серьезного сражения. Враги
бегут от одного нашего вида. Срам один! - офицер, как видно, собирался
пуститься в рассуждения, но вспомнил о пленнике, и лицо его исказила
досадливая гримаса. - Документы-то у тебя есть?
Один из солдат положил на стол отобранные у Джедсона документы.
- Ну, такие я и сам рисовать могу, - пробурчал офицер. - Отправьте в
центр депешу, может, там заинтересуются. Самолет, что боеприпасы привез,
назад пустой летит?
- Пустой.
- Ну и отправьте на нем пленных, его в том числе, - офицер отвернулся
к окну.
- А со вторым что делать? Он сам к нам пришел и на этого вывел.
- Пусть проваливает на все четыре стороны, не медаль же ему давать!
Проклятая жара!...
Джедсона отвели на другой конец селения. Там на поле стоял небольшой
транспортный самолет. Джедсону развязали руки и втолкнули его в грузовой
люк. Затем подвели еще несколько человек, проделали с ними то же самое, и
самолет поднялся в воздух. Пленные, судя по внешнему виду, были
крестьянами, и Джедсон не решился заговаривать с ними по-английски. "Еще
придушат", - подумал он.
В дрольфийском аэропорту пленных посадили в грузовик и повезли в
город. Машина остановилась у серого мрачного здания, обнесенного высоким
забором с колючей проволокой. Это было нечто вроде пересыльной тюрьмы.
Здесь Джедсона лишили его шикарного, хотя уже и изрядно потрепанного,
костюма и облекли в серую робу с нашитым номером, после чего отвели в
большую камеру. На нарах вдоль стен и просто на полу размещалось человек
сорок. На Джедсона никто не обратил внимания. Тот осторожно присел в
уголке и обвел глазами соседей. Один из них выглядел человеком
интеллигентным.
- Скажите, - спросил его Джедсон, - что с нами будет?
- Продадут, разумеется, - ответил тот по-английски, явно удивленный
вопросом. - Или император издал новый закон?
- Не знаю я никаких законов! Я землянин.
- Тише! - воскликнул шепотом собеседник Джедсона. - В последнее время
в империи идет шовинистическая кампания. Особенно культивируются
антиземлянские настроения. Запомните: для всех вы горриец. Здесь никто не
знает горрийского языка, и потому никому не покажется странным, что вы
можете изъяснятся только по английски.
- Но ведь за убийство землянина полагается большой штраф!
- Штраф платит государство, а находящиеся здесь особой любовью к нему
не пылают, иначе не попали бы сюда. Вы понимаете, национальное и
государственное самосознание - не одно и то же.
- Так это все дрольфийцы?
- В основном да, политические и уголовные. У нас преступников не
кормят даром, содержа в тюрьмах; у нас они работают в рабстве, принося
пользу обществу.
- А сами вы?
- Тоже дрольфиец. Попал за свои демократические убеждения, - узник
понизил голос. - Хилс думает, что ему удастся поднять страну за счет
заключенных. За последние триста лет до Контракта ни разу не было таких
репрессий. Но я еще не спросил, как вы попали сюда?
Джедсон на минуту задумался и решился.
- Я - лантрийский президент, - сказал он. - Мой вертолет потерпел
аварию над захваченной территорией, а мой советник предал меня.
- А, так вы есть тот самый бездарный политик? Нечего обижаться, я
называю вещи своими именами. Небось, оказали сопротивление солдатам? Вы
вели себя, как последний идиот. Сколько вам осталось править?
- Почти две недели.
- Ваше счастье.
- Но за эти две недели с меня же сдерут деньги!
- Однако это лучше, чем пожизненное рабство, к которому приговорен я!
- взорвался узник. Некоторое время он молчал, затем спросил примирительно:
- Ваша фамилия Джедсон?
- Да.
- Моя Корг. Впрочем, возможно, когда-нибудь мне удастся выкупиться.
Ваше счастье, что вы землянин! В соответствии с дрольфийскими традициями
плененные правители обращаются в пожизненное рабство без права выкупа.
Джедсон подумал почти с благодарностью о ТТТ, гарантировавшей
возвращение по окончании срока контракта.
- Когда нас продадут? - спросил он.
- Завтра. Вы кто на Земле?
- Служащий.
- Значит и вас ждет моя судьба. Ведь вы ничего не умеете?
- Как это - ничего?
- Технического образования у вас нет, за станком вы стоять не умеете,
да и для физической работы не приспособлены. Ни один предприниматель на
нас не позарится. Нас купит государство. А оно, в отличие от
предпринимателей, о своих рабах совершенно не заботится.
- А вы, значит, тоже ничего не умеете?
- Почти что так, - усмехнулся Корг. - Я - доктор исторических наук,
профессор Таудорского университета. Но империи не нужны гуманитарии,
особенно такие, как я.
- Почему?
- Потому что я, как историк, вижу всю бессмысленность хилсовской
затеи. Он думает создать сверхдержаву без материальной базы, без
последовательного развития, только на подневольном труде, военной силе и
энтузиазме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17