Это особенно важно, поскольку
довольно часто во всем поселении живет только один эскапист, а все
остальные - его роботы. К таким-то поселениям и относилось Красное.
Телега свернула налево и остановилась во дворе усадьбы;
возница-андроид натянул поводья, останавливая лошадь. ("Интересно,
настоящие ли здесь животные", - подумал я и решил, что, скорее всего, да.)
Возница что-то крикнул показавшейся в дверях служанке (выглядевшей
удивительно несимпатично для искусственно созданного существа - М.Хитроу,
как видно, был большим поборником реализма), и та побежала в дом
докладывать о моем появлении. Едва я слез с телеги, как хозяин усадьбы
спустился с крыльца мне навстречу. Хитроу оказался высоким и статным
мужчиной лет восьмидесяти - впрочем, в его любимую эпоху так выглядели в
сорок - сорок пять. Его лицо украшали - я не иронизирую, это действительно
смотрелось красиво, хотя и необычно - роскошные усы и бакенбарды. На нем
был темно-зеленый военный мундир с орденскими крестами и золотыми
эполетами с бахромой. Не думаю, что русские помещики расхаживали в
парадных мундирах у себя дома; впрочем, эскаписты обычно знают любимую
эпоху довольно поверхностно, иначе как бы они могли ее идеализировать? К
этому времени центральный компьютер уже закачал в память портативного
базовое подмножество русского языка, и я мог свободно общаться с
владельцем поместья и его слугами.
- Позвольте представиться: граф Михаил Христофорович Оболенский,
штабс-капитан [в русской армии штабс-капитаны (и все чины ниже майора) не
имели бахромы на эполетах] в отставке, - отрекомендовался он. Что ж,
эскаписты всегда выбирают звучные имена. Я на какое-то мгновение
задумался, стоит ли мне из вежливости поддержать игру или все-таки
называть вещи своими именами, и наконец решил, что, стоя перед ним в
комбинезоне пилота и используя для синхронного перевода портативный
компьютер, нет смысла изображать из себя соседского помещика, тем более
что я мало что смыслю в русской истории. В конце концов, передо мной был
не сумасшедший, а всего-навсего чудак; поэтому я назвал свое настоящее имя
и объяснил, что мой звездолет совершил здесь вынужденную посадку. Брови
Хитроу-Оболенского чуть сдвинулись, и он посоветовал мне не употреблять
незнакомых слов при обращении к крестьянам - все равно не поймут. Я понял,
что хозяину не хочется выходить из роли без крайней необходимости. Однако
пока такая необходимость была, и я поинтересовался, есть ли здесь склад
запчастей, на случай если ремонтная автоматика моего корабля не справится
своими силами. Хитроу скороговоркой ответил, что ни своего корабля, ни
запчастей на планете нет, но есть установка связи, если потребуется
вызвать помощь. Я поблагодарил его и сказал, что аппаратура связи есть и
на моем звездолете. Хитроу вздохнул с облегчением и окончательно
перевоплотился в Оболенского.
Вслед за гостеприимным хозяином я прошел в дом. Изнутри усадьба
выглядела столь же правдоподобно, как и снаружи; похоже, даже паркет был
из настоящего дерева, а не из полимеров. Я глазел по сторонам, как в
музее.
- Милости прошу, сударь, отобедать со мной, - предложил Оболенский, и
я с удовольствием согласился. Обед состоял из щей и жаркого; кроме того,
на стол был поставлен графин с водкой и кувшин с неким темным напитком под
названием "квас". От водки я, разумеется, отказался - только эскаписты и
сохранили подобные варварские пристрастия - а вот квасу воздал должное.
Когда наша трапеза уже подходила к концу, дверь в дальнем конце столовой
чуть скрипнула, и мне показалось, что я различил в приоткрывшейся щели
чей-то любопытный глаз. Оболенский повернул голову и улыбнулся.
- Входи, Маша, не стесняйся! - сказал он. - Видишь, бог послал нам
гостя, иноземного путешественника.
Дверь отворилась, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась молодая
женщина, одетая слишком просто для хозяйки дома, но все же лучше, чем уже
виденные мной крестьянки. Взглянув на нее, я сразу понял, что склонность
Хитроу к реализму имела свои границы. "Очаровательное создание", - так
охарактеризовал бы Машу писатель прошлого, и в самом деле, она была
очаровательным созданием биоинженерии. Нетрудно было догадаться, что она -
любовница Хитроу. (Некоторые консерваторы до сих пор возражают, когда этим
словом называют биороботов, но как же их еще называть? Секс был одной из
первых сфер их применения, и это тоже достижение нашей цивилизации: всегда
доступные и послушные хозяевам гиноиды и андроиды [гиноид - робот-женщина,
в отличие от андроида - робота-мужчины] избавили людей от множества
сексуальных проблем. Трудности остаются разве что у мазохистов: ведь ни
один гражданский робот, будь он из металла или органики, никогда не
причинит преднамеренный вред человеку, даже если тот сам его об этом
попросит.)
Маша несколько театрально поклонилась мне, а затем подошла к своему
хозяину и поцеловала ему руку - один из отвратительных обычаев той эпохи.
Хитроу-Оболенский потрепал ее по спине.
- Что, хороша девка? - подмигнул он мне. - Небось, в Америке у вас не
больно-то встретишь таких красавиц, как в России!
Я вежливо улыбнулся и не стал спорить. Русские до сих пор не изжили
комплексов, возникших после крушения их державы, и любят вспоминать о
своем великом прошлом; собственно, и эскапистов у них больше, чем у других
народов.
1 2 3 4 5