И это рулетка, моя солнце, и ставки все время растут.
И – выжатость, конечно, высосанность через сотни трубочек: чем больше любимых тобою, тем больше завернутых в коробочку лакомых кусочков себя ты ежедневно раздариваешь. Тем больше матричных проводов у тебя в теле – тех самых, что, сочно причмокивая, качают из себя драгоценные животворные токи.
Но если отсоединить их все – отечешь, распухнешь и лопнешь: все твои железы – с гиперфункцией, всех твоих соков – через край; так и задумано было – говорила же, проклятие.
Либо растащат на волокна, до клеточки, до хромосомки, - и облизнутся очаровательными кошачьими мордочками (позже поняв, что так никогда и не раскусили, не просмаковали, не переварили до конца) – либо перебродишь, отравишься собственной бесконечной, неизбывной любовью – и растрескаешься переспелой сливой, гния.
Как тебе выбор?
И на тысячное предательство, на миллионное подставление левой щеки, глядя, как, давясь, обжираются тобою распухшие до свиней любимые когда-то люди, - когда уже в горле забулькает, закипит – ненавижу, ненавижу, сто Хиросим на вас, чтобы до атомов, отпустите, оставьте – появишься ты, indica, и я скажу: Господи, какие руки невероятные, какие умные, спокойные, честные, безупречные руки – девочка, не уходи, просто полюбоваться позволь.
Одаривающих тебя собой в ответ – единицы. Только ближайшие, бескорыстные, неподдельные – и только этим и существуешь. В остальном же – неохотно, только как чаевыми – вежливые же люди, с чувством такта, в конце концов.
И еще реже – сами протягивают изысканные блюда из себя: бери, кушай, ничего от тебя не надо. Берешь и кушаешь. И себя всегда чуть-чуть оставляешь на чай.
И – приползти к тебе и сказать: доедают, солнце, помоги. И ты погладишь по макушке умными своими руками и скажешь – да, вот такие мы. Вкусные.
И хочется покопить для тебя сладости, пряности – и накормить. И рассказывать что-нибудь сидеть, пока ты кушаешь.
И устало улыбаться. ;)
@@@
У тебя есть пульт от меня. Все кнопки.
Тело – хром, глаза – как система призм.
Ты живешь в моей черепной коробке.
Там отныне полный абсолютизм.

27 июля 2004 года.
@@@
По салютам, ракетным стартам,
По воронкам и перестрелкам –
Я слежу за тобой по картам.
Я иду за тобой по стрелкам.
Между строк, по чужим ухмылкам,
По аккордам, по первым звукам –
Я хожу за тобой по ссылкам,
Я читаю тебя по буквам;
Терпкой кожей своей барханьей,
В звоне полупустых бутылок –
Ты ведь чуешь мое дыханье,
Обжигающее затылок?
Разворачиваешься круто,
Гасишь фары и дышишь тяжко?
Позабыв, что твои маршруты –
Все мои: мы в одной упряжке.
Закольцованы, как в цепочке,
И, как звенья, литы и жестки.
Мы столкнемся в конечной точке.
На решающем перекрестке.

Ночь с 1 на 2 августа 2004 года.
@@@
Все топлюсь вроде в перспективах каких-то муторных -
Но всегда упираюсь лбом в тебя, как слепыш.
Я во сне даже роюсь в папках твоих компьютерных,
Озверело пытаясь выяснить, с кем ты спишь.
Пронесет, может быть, все думаю, не накинется -
Но приходит, срывая дамбы, стеклом звеня:
Ты мне снишься в слепяще-белой пустой гостинице,
Непохожим - задолго, видимо, до меня;
Забываюсь смешными сплетенками субботними,
Прячусь в кучи цветастых тряпочек и вещиц -
Твое имя за мною гонится подворотнями,
Вылетая из уст прохожих и продавщиц,
Усмехается, стережет записными книжками,
Подзывает - не бойся, девочка, я твой друг,
И пустыни во сне скрипят смотровыми вышками,
Ты один там - и ни единой души вокруг;
Не отмаливается - исповеди да таинства,
Только все ведь начнется снова, едва вернусь.
Мы, наверное, никогда с тобой не расстанемся,
Если я вдруг однажды как-нибудь
Не проснусь.

6-7 августа 2004 года.
@@@
Наши любимые должны быть нас достойны.
Это вообще единственное, за что стоило бы пить и ставить свечи – пусть они окажутся достойными нас. И понятно это станет не сейчас и не потом, а именно тогда, когда мы с ними расстанемся – тогда станет все ясно.
Пусть наши юноши, с которыми, понятно, и в горе и в радости, и в болезни и в бедности, и лучшие годы, и на край света – просто разлюбят нас и тихо уйдут, а не переспят по пьяни с какой-нибудь малолетней шлюшкой, и нам расскажут об этом наши же добрые друзья. Пусть наши духовные наставницы просто найдут себе новых учеников – но не станут продавать нас за несколько сотен баксов, случись нам работать вместе, грубо, цинично –
возьмут в команду, досыта накормят перспективами и ты-лучше-всех, а потом уволят, не заплатив, и будут бросать сквозь зубы «Я не обязана тебе ничего объяснять», и брезгливо морщиться, встречая нас на улице. Пусть наши большие и сильные друзья, как-старшие-братья и вообще сэнсеи поссорятся с нами из-за того, что мы ни черта не смыслим в мужской психологии – но не станут грубо затаскивать нас в постель и унижать нас просто потому, что нас угораздило родиться с хорошей фигурой, а им не нашлось бабы на эту ночь.
Потому нет ничего на свете больнее и гаже этого. Потому что этим людям ты всегда веришь как себе, но оказывается, что они тебя недостойны.
Я готова всю жизнь ссориться с любимой подругой и слушать от нее несправедливости и упреки в собственной мягкотелости, лени и показушности – но я знала и знаю, что она имеет на это право. Мы убьем друг друга за идею, но никогда не станем банально как-нибудь и нелепо вцепляться друг другу в волосы из-за мужика или поднимать хай из-за дурацкого стобаксового долга. И если мы когда-нибудь все-таки поссоримся навсегда – это будет как раз тот случай, когда лучшие друзья перестанут быть друзьями, но останутся лучшими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52