– Тебе не нужно уходить.
– Я лучше пойду, – сказала Ван. – Уже поздно. Они стояли лицом друг к другу.
Дверь была открыта. За ней в коридорном окошке виднелась темная улица; новая квартира сияла в ярко-белом свете.
На прощание они обнялись.
Чэнь вышел на балкон, но стройная фигурка его гостьи уже скрылась в ночи. Откуда-то из открытого окна доносились звуки скрипки. Чэню вспомнились строчки из стихотворения Ли Шанъиня «Драгоценная цитра»:
Половина струн порвана на цитре.
Каждая струна – память о былом.
Ли Шанъинь, поэт эпохи Тан, считается трудным для понимания. Его стихотворение о цитре очень известно. Конечно, речь в нем идет вовсе не о древнем музыкальном инструменте. Кстати, непонятно, почему Чэнь вдруг вспомнил стихотворение именно сейчас.
Может, все дело в убийстве?
Убитая – молодая женщина. Жизнь, прерванная на взлете. Порванные струны. Утраченные звуки. Жизнь, прожитая лишь наполовину.
А может, дело в чем-то другом?
3
Управление полиции Шанхая находилось на улице Фучжоулу, в старом, шестидесятилетней давности, здании из коричневого кирпича. Серые железные ворота охраняли двое вооруженных солдат. Но Чэнь, как и другие полицейские, проходил в управление через калитку, за которой стояла будка привратника. Время от времени, когда ворота распахивались, пропуская машину какого-нибудь важного гостя, прохожие могли видеть извилистую подъездную аллею с мирной цветочной клумбой посреди просторного двора.
Часовой отдал ему честь; Чэнь ответил и поднялся к себе в кабинет, на третий этаж. Собственно, кабинет представлял собой лишь крошечное помещеньице, отделенное перегородками от общего зала, в котором работали более тридцати сотрудников отдела особо тяжких преступлений. Все они сидели за общими столами, теснились в узких проходах и подходили к общему телефону.
На распахнутой двери его кабинетика горделиво сияла в лучах утреннего солнца медная табличка: «Старший инспектор Чэнь Цао». Она, как магнит, то и дело притягивала к себе его взгляд. Помещение было тесным. Большую его часть занимал коричневый дубовый письменный стол с коричневым креслом на колесиках. Две чайные чашки приходилось ставить на темно-зеленый стальной картотечный шкафчик у двери, а термос – на книжную полку, стоявшую на полу. Стену украшала единственная обрамленная фотография: товарищ Дэн Сяопин стоит на мосту через реку Хуанпу под черным зонтиком, который держит над ним мэр Шанхая. Единственной роскошью кабинетика можно было считать крошечный холодильник, но Чэнь настоял на том, чтобы им пользовались все сотрудники. Как и квартиру, отдельный кабинет он получил после повышения.
В управлении считали, что своим повышением Чэнь обязан новой кадровой политике, провозглашенной товарищем Дэн Сяопином. Вплоть до середины восьмидесятых повышения приходилось ждать очень долго. Заняв очередной пост, человек мог пробыть там вплоть до пенсии. Впрочем, и выходить на пенсию по достижении определенного возраста было не обязательно. Например, старший инспектор в возрасте за пятьдесят считал, что его карьера сложилась удачно. В результате же новых кадровых инициатив, выдвинутых Дэном, даже высокопоставленным руководящим работникам приходилось уступать свои позиции молодым и выходить на пенсию. Возможность выдвинуться получили молодые люди с высшим образованием. У Чэня было и то и другое – хотя некоторые его коллеги не слишком тепло относились и к молодости, и к высшему образованию. Для них высшее образование немногого стоило. Особенно такое, как у Чэня, – специалист по английскому языку и литературе. А молодость… Многие полицейские считают, что в их работе опыт приходит с возрастом.
Поэтому положение Чэня было каким-то промежуточным. Как правило, старший инспектор занимает должность начальника отдела особо тяжких преступлений. Прежний начальник вышел на пенсию, а вместо него пока никого не назначили. Чэнь считался начальником особой бригады, состоящей всего из пяти человек, – вместе с ним самим и его заместителем, Юй Гуанмином.
В общем зале Юя не было видно, но среди груды бумаг на столе Чэнь нашел его рапорт об осмотре места происшествия.
«Осмотр производил: Юй Гуанмин. Дата: 11 мая 1990 г.
1. ЖЕРТВА. Пол: женский. Имя: неизвестно. Одежда: отсутствует. Тело обнаружено в канале Байли, в черном пластиковом мешке. Возраст: приблизительно 28 – 32 года. Телосложение: крепкое, вес – около 50 кг, рост – примерно 164 см. Трудно представить, как она выглядела при жизни. Лицо немного раздулось, но нет ни кровоподтеков, ни царапин. Брови тонкие, темные, нос прямой, лоб широкий. Ноги длинные, не искривленные; ступни маленькие, с длинными пальцами. Ногти на ногах выкрашены лаком пунцового цвета. Руки также маленькие; пальцы ухожены. Колец и иных украшений нет. Под ногтями не обнаружено ни крови, ни грязи, ни частиц кожи. Бедра широкие; растительность на лобке обильная, угольно-черного цвета. Возможно, перед смертью убитая вступала в сексуальные отношения. Следов побоев нет. Обнаружен небольшой, едва заметный синяк на шее, едва различимый, и маленькая царапина на ключице. В остальном – кожа гладкая. Иных синяков и кровоподтеков нет. Отсутствие ушибов на ногах также предполагает, что перед смертью жертва не сопротивлялась. Мелкие точечные кровоизлияния вокруг глаз позволяют выдвинуть гипотезу о том, что смерть наступила в результате удушения.
2. МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Канал Байли, небольшой канал на реке Сучжоу, находится на расстоянии около 5 км от Шанхайской бумажной фабрики. Русло почти пересохло, берега заросли кустарником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148