– Ну, время на то, чтобы пообедать с тобой, у меня всегда найдется.
– Не уверена. Для тебя нет ничего важнее дела – ради этого ты откажешься даже увиваться за мной.
– О… Сейчас невозможна ты!
– Увидимся на той неделе.
Ее звонок порадовал Чэня. Значит, Ван тоже думала о нем. Иначе зачем ей сообщать ему о курсах? Кажется, новость ее взволновала. Что же касается стихов… Возможно, она сама замолвила за него словечко.
Кроме того, всегда приятно посостязаться с ней в остроумии. Они поддразнивали друг друга легко и словно бы небрежно, однако Чэнь чувствовал, что так они с Ван становятся еще ближе друг к другу.
Правда, в последнее время он и в самом деле был ужасно занят. Секретарь парткома Ли дал ему несколько тем для доклада на семинаре в Центральной партшколе. Ему необходимо проработать их все за два-три дня, потому что секретарю парткома хочется показать наброски его доклада кому-то в Пекине. Если верить Ли, на семинар приглашено высшее руководство партии, включая бывшего Генерального секретаря ЦК. Успешный доклад привлечет к нему внимание на самом верху. В результате старший инспектор Чэнь вынужден был передать почти все дела следователю Юю.
Однако звонок Ван снова напомнил ему об убитой женщине. Следствие практически застопорилось. Жертву никто не опознал. Чэнь решил еще раз переговорить с Юем.
– Да, прошло уже четыре дня, – кивнул Юй. – И никакого толку. Никаких улик. Никаких подозреваемых. Ни одной версии.
– И по-прежнему никто не объявлен без вести пропавшим?
– Никто подходящий под ее описание.
– В прошлый раз вы исключили вероятность того, что жертва родом из близлежащей деревни. Но допустим, она – одна из многих провинциалок, приехавших в Шанхай, – сказал Чэнь. – Если здесь у нее нет ни родных, ни близких, пройдет много времени, прежде чем ее хватятся.
– Я тоже думал об этом, – согласился Юй. – Но… вы обратили внимание на ее руки? Хорошей формы, холеные. На ногтях профессиональный маникюр. И на ногах то же самое.
– А может, она работала в одном из модных отелей…
– Вот что я вам скажу, товарищ старший инспектор. Недавно я видел картину кисти Чэн Шифа. – Юй покачал головой. – На картине изображена девушка народности дай, которая бредет по крутой горной тропе. На девушке длинная зеленая юбка, а ноги под юбкой кажутся ослепительно-белыми. Так вот, один мой коллега из провинции Юаньнань женился на дайке. Он рассказывал мне, как был потрясен, увидев ступни жены: они оказались вовсе не белыми, как на картине, а мозолистыми и потрескавшимися.
– Возможно, вы и правы, товарищ Юй, – Чэню не слишком понравилась отповедь заместителя, – но, если она достаточно долго проработала в одном из этих иностранных отелей, она могла совершенно, так сказать, преобразиться. Может такое быть?
– Если так, о ее исчезновении уже заявили бы. Иностранцы – управляющие отелями – не хотят неприятностей, и их служащие тоже. И они всегда поддерживают самые тесные отношения с полицией.
– Верно, – кивнул Чэнь. – Но надо же с чего-то начинать!
– Да, но с чего?
Разговор смутил Чэня. Неужели все, что им остается, – сидеть и ждать? Он снова взглянул на фотографию мертвой девушки – ту, что они отдавали увеличить. Хотя изображение было нечетким, можно было заметить, что покойница при жизни была привлекательной. Возможно ли, чтобы почти через неделю никто не заявил об исчезновении такой женщины? Должны же у нее быть близкие, друзья… Сослуживцы, родители, братья и сестры, может быть, любовники – словом, люди, которым она была небезразлична? Неужели молодая интересная женщина была настолько одинока, что никто не побеспокоился о ней через неделю после ее пропажи? Как-то непонятно.
А может, она собиралась уехать в отпуск или в командировку? В таком случае пройдет много времени, прежде чем ее хватятся.
Чэню показалось, что он нащупал какую-то ниточку, вернее, начало спутанного клубка. Как будто речь шла о сложном детективном романе…
Увиденное мельком лицо под вуалью на входе в пекинское метро, мимолетный аромат жасмина, идущий от синей чашки, особый ритм от грохота проходящего вдали поезда – и у него возникало чувство, будто он вот-вот напишет чудесное стихотворение. Однако иногда смутные образы заводили его в тупик; в конце концов ему приходилось одну за другой вычеркивать строки, которыми он оставался недоволен.
А сейчас у него вообще нет ни одной зацепки. Нет ничего, кроме какого-то невыразимого чувства, которому трудно подобрать определение. Чэнь распахнул окно. В расплавленном воздухе слышались первые трели цикад. Даже они как будто призывали его: «Ищи, ищи, ищи…»
Прежде чем пойти на занятия по политической подготовке, он позвонил доктору Ся, производившему вскрытие.
– Доктор Ся, я хочу попросить вас об одном одолжении, – сказал Чэнь.
– Пожалуйста, все, что угодно, товарищ старший инспектор Чэнь.
– Помните молодую женщину, которую выловили из канала в мешке для мусора, – дело номер 736? Сейчас тело, кажется, в морге. Возможно, и пластиковый мешок еще на месте. Осмотрите их, пожалуйста, еще раз. И, что еще важнее, опишите для меня жертву. Меня интересует не рапорт, а подробное описание – не трупа, но человека. Живого, конкретного, особенного. Какая она была при жизни? Знаю, доктор Ся, вы очень заняты. Пожалуйста, окажите мне личную любезность.
Доктор Ся, любивший китайскую классическую поэзию и знавший, что Чэнь пишет стихи в так называемом модернистском стиле, ответил:
– Я знаю, чего вы хотите, но не могу обещать, что мое описание будет таким же живым и ярким, как модернистские стихи, включающие все возможные подробности, как бы они ни были безобразны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148