Опозорился, неожиданно фыркнув, как носорог, в самый патетический момент церемонии посвящения. Великий Магистр вызвал меня на следующий день и велел убираться прочь. И правильно сделал. Мне вообще не надо было туда вступать, но мой дядя приложил к этому немало сил. Убедил меня, что это будет способствовать карьере. Конечно, он жутко обиделся, когда я все испортил. Но в конце концов решил не исключать меня из списка лиц, которым рассылает рождественские подарки. Пока еще не исключил, по крайней мере. – Он подмигнул Брайони.
– И вас обоих исключили в один год, так?
Джонсон кивнул:
– Да, в шестидесятом. Это нас тогда и сблизило.
– А после того, как вы покинули ложу масонов, вы вступили в организацию, называвшуюся «Невидимый Колледж»?
Джонсон продемонстрировал, что значит фыркнуть, как носорог.
– Ух ты! Это было чистое мальчишество. Они нас расспрашивали, пытались затащить к себе, но мы оказались для них слишком скучными. Этим ребятам нравилось считать себя настоящими авантюристами. Я лично доволен, что они быстренько избавились от нас. Я слышал, это довольно неприятное сообщество.
– А что именно вы слышали, доктор Джонсон?
– Ходили всякие слухи. Истории про ребят, которые хотели выйти из организации и им якобы угрожали. О других, влипших в грязные дела, о шантаже. Все это, без сомнения, во многом игра воображения, но я уверен, нам повезло, что мы туда не попали. Несколько лет назад там разразился весьма неприятный скандал: двое членов этого общества употребляли наркотики.
– А вы, случайно, не знаете, как их звали, доктор Джонсон?
– Одного из них звали Квин.
– Он был членом «Невидимого Колледжа»?
– Не могу сказать в точности, но думаю, да. Видите ли, он всегда водил компанию с… с тем, кто был вторым в той истории. Как его, Баттерсби? О, черт, как же его звали? Высокий такой парень. Много о себе воображал. Я и сейчас иногда встречаю его. Конечно, теперь с ним все в порядке. Но тогда это был самый натуральный хиппи.
– Уотерлоу, – заявил Баттерсби с таким видом, словно только что выиграл в лотерею.
– Точно! Уотерлоу.
Стив не находил всю эту ситуацию забавной.
– Не могли бы вы поподробнее рассказать об этих двоих?
Джонсон выжидательно взглянул на Баттерсби, а затем снова заговорил:
– Ну… Квин… я никогда не был с ним знаком лично. Он ведь на добрых пять лет моложе меня, так что мы никогда не встречались в качестве студентов. Его что-то давно не видно. Стал хиппи – говорят, уехал куда-то за границу.
– А Уотерлоу?
– Я бы не стал ему доверять. Хитрая скотина, и это еще мягко сказано. О, сейчас он стал весь такой респектабельный. Полагаю, собирается вступить в Королевское хирургическое общество.
– Вы не знаете, почему их с Квином исключили из масонской ложи?
– Наркотики, я так понимаю, – сказал Баттерсби. – Но подождите минутку… – Он повернулся к Джонсону: – Там разве не было чего-то еще? Помнишь, какой-то хиппи, с которым они вместе болтались? Черт меня подери, если я помню его имя. Возможно, я никогда и не знал его. Такой тощий тип.
– Максвелл Тремли, – подсказал Джонсон.
– Точно. Он на меня ужас наводил.
– Спасибо, – кивнул Стив.
– Вы нам очень помогли, – добавила Брайони.
Приемный покой в больнице Бартоломью оказался не слишком приятным местом, особенно если учесть опыт, который Брайони приобрела накануне. Стив был не в настроении вести беседу, а читать журналы оказалось невозможно, потому что в субботу она успела познакомиться буквально со всеми мыслимыми изданиями за последние два года.
Когда наконец появился Уотерлоу, было уже двадцать минут первого, и он все еще был облачен в халат хирурга. Доктор пригласил полицейских в маленький кабинет, отделенный от зала стеклянной перегородкой, и снова заставил их ждать – пока переоденется. Стив был необычайно молчалив.
– Можно я буду задавать вопросы? – спросила Брайони. – Думаю, у меня есть идея, как найти подход к нему.
– Давай, действуй, – кивнул Стив.
Гай Уотерлоу был примерно метр восемьдесят пять ростом, идеально сложен, темные волнистые волосы аккуратно причесаны. Сняв хирургический халат, он появился перед ними в модном костюме. Да, у этого деньги водятся, отметила про себя Брайони. Они из него просто сочились. Брайони готова была поручиться, что на больничной парковке доктора Уотерлоу поджидает новенькая спортивная машина. Он улыбнулся как человек, привыкший производить впечатление, и протянул руку Брайони, задержав ее ладонь на секунду или две дольше, чем то было необходимо.
Во время первых, вводных вопросов о нем и его отношении к Гришем-колледжу, на которые доктор отвечал быстро и легко, словно наслаждаясь звуком собственного, необычайно низкого голоса, он не проявил никаких признаков напряженности, и тогда Брайони сменила тактику.
– Доктор Уотерлоу, правда ли, что вас исключили из масонской ложи?
Он изучающее посмотрел на нее. Вероятно, подозревает, что она могла говорить с Донной, хотя, с другой стороны, именно этого он и хотел.
– Да, это правда. У нас возникли разногласия по медицинским вопросам.
– Не могли бы вы уточнить?
– Ложа выступала против применения контрацептивных таблеток, когда они только появились на рынке. Я же энергично их поддерживал. И объявил об этом открыто.
– Вы ведь ЛОР, доктор Уотерлоу. Я правильно поняла?
– Во время учебы я специализировался в этой области.
– И в ваши обязанности входило выписывать контрацептивные таблетки?
– Конечно нет.
– Значит, высказанные вами взгляды не являлись непосредственным результатом вашей медицинской практики?
– Безусловно, являлись, но в более общем смысле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109