«Желание как в гастрософии, так и в эротике приводит в движение субстанции, тела и чувственность; искусство состоит в том, чтобы" управлять связью, перемешиванием, взаимопревращением. Рациональная кухня, в основе которой лежит, по существу, ограничение возможных контрастов и вариаций, – это кухня, из которой исчезла чувственность». Однако пуританство можно сменять изысканностью, и наоборот, к вящей пользе и того и другого, – и в этом будет истинное желудочное сладострастие, настоящая страсть Исава. Простое сочетание хлеба, вина и сыра или, к примеру, некоторых свежих фруктов – необходимый антипод роскошных и изысканных излишеств.
Возможно, стоит согласиться с Пасом в его суждении о североамериканской кухне как о той, где место здорового желудочного желания заняло желание поесть подешевле, а место сочетания вкусов, собственно и создающего кухню, занял механический набор удовлетворяющих питательные потребности ингредиентов. Пас также связывает подобную кухню с отношением к маргинальной сексуальности: «Несмотря на маску гигиеничности и научности, в области эротики совершенно так же, как и в гастрономии, „здоровая" кухня предполагает искоренение и вытеснение инородного, сомнительного, двусмысленного, нечистого. Безоговорочное осуждение негров, чиканос, содомитов и пряностей».
Об уикенде в Вене. Был в «Ландтманне» (симпатичное кафе), «Захере» (абсурдные цены, умеренное качество, вышколенные лакеи) и «Демеле» (безвкусная витрина, «Битлз» из сахара в натуральную величину, свежезастреленный Леннон – с ангельскими крылышками). Да и в других заведениях было не лучше, так что пришлось съесть колбасок в киоске «быстро-пита». Тошнило.
Юнгер, «Дух приключений», том 1-й. Цитата: «Впрочем, жаль, что так и не было создано научного обоснования гастрософии. Сделанное Верстом и Бриа-Савареном, а именно перечисление огромного количества видов съестного, украшенное остроумными рассуждениями, – в сущности, ненамного отличается от обычного сборника кулинарных рецептов. Их можно сравнить с физиками, которые, решив написать трактат по оптике, заполнили бы его перечислением всего, что только можно увидеть. Наслаждение кроется отнюдь не в самих продуктах, они лишь средство, начало ведущего к наслаждению пути, – а начать стоило бы с самого наслаждения. Задача пишущего – показать, как разнообразие кухонь и отдельных блюд отражает разнообразие народов и людей и какие особенности здесь проявляются».
Китайская поговорка «Я ем все двуногое, кроме своих родственников, и все четвероногое, кроме обеденного стола» чаще всего цитируется совсем не в первоначальном ее смысле, имея в виду склонность к употреблению экзотических деликатесов, большинство которых, кстати говоря, либо вовсе не имеет ног, либо имеет больше четырех. Она просто подчеркивает китайскую гастрономическую экономность и практичность. Первый человек, попробовавший устрицу, был не храбрым, а голодным.
Писать эту книгу само по себе не слишком приятное занятие: основа возникла, когда из рожденных в результате «мозгового штурма» трехсот или четырехсот страниц вычеркнулось сто пятьдесят или двести, и в остаток пришлось уместить все, что должно быть в тексте такой длины: мясо и кости, соединительные ткани, хрящи и внутренности и – что должно присутствовать буквально во всем – страсть и живость, и это еще не считая самого тяжелого в писательском искусстве, композиции, которой очень часто писатели владеют так слабо, что иные глупцы уже выставляют эту импотентность критерием современности написанного.
«Теоморфологический Ветхий Завет сира де Гедона» Мартина Ноймана – типичное австрийское псевдобарокко, хотя и неплохо написанное. Оно показалось мне слегка настоянным на Дали.
В иудейской мифологии я нашел описание человекоподобного зверя, который даже способен разговаривать, хотя и нечленораздельно. Этот зверь привязан к земле веревкой, исходящей из пупа, и питается травой, растущей в пределах досягаемости, а если «кто подойдет туда, куда позволяет дотянуться веревка, тех зверь терзает». Охотятся на этого зверя, стрелой перебивая веревку, и тогда «зверь испускает пронзительный крик и падает наземь». Описание мне понравилось, но кое-что в мифе осталось неясным: чем этот человекоподобный вегетарианец растерзывает свои жертвы и, что более существенно, зачем же ему питаться травой, если он за пуп привязан к матери-земле?
Из всех поглощаемых нами лакомств лишь табачный дым не тяжелит желудка.
Весна в этом году выдалась ранняя. Мы взяли велосипеды и отправились на первый в году пикник – из хлеба, вина, козьего сыра, колбасы, помидоров и – наша единственная экстравагантность – «Тысячелетних яиц» Дали. Результатом были, как всегда, легкая боль в животе и изрядная усталость.
Упадок социальной значимости дворянства весьма однозначно соответствует совершенствованию свинской породы. Благодаря усилиям баварского эксперта по животноводству Вольфа, барона фон Тухера, помимо прежних пород «породистой немецкой ландсвиньи» и «благородной немецкой свиньи», уже несколько лет существуют «высокородные свиньи», голубокровные настолько, что порода их удостоена латинского названия. «Сус агнатум» зовется бестия, которая отличается от нашей обычной свиньи, как бульдог-призер от дворовой шавки. Такого титулования какой-нибудь захолустный помещик и во сне не видел.
Один немецкий врач утверждает, что в свинине, поступающей сейчас в продажу, встречаются гомо-токсины, то бишь вещества, воспринимаемые нашими телами как яд.
Видел ток-шоу о массовом содержании животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38